И еще он понял, кого она ему напоминает. Имелось в ее внешности некое сходство с некрасивой Мархерид. Той самой, что была с ним возле развалин замка Рюстефан.
И именно это сходство более, нежели что-либо иное, включая и таинственное появление женщины, убедило Ива в том, что перед ним — корриган. Мархерид была обыкновенной девушкой, похожей на корриган; незнакомка же, несомненно, являлась корриган, похожей на обычную женщину.
Ив опустился перед ней на колени, чтобы не нависать над макушкой чужачки и не заставлять ее задирать голову вверх.
— Ты корриган, — сказал он.
Она засмеялась, очень тихо, и воздух вокруг нее задрожал.
— Как тебя зовут? — спросил Ив.
— Меня зовут… — Она задумалась, посмотрела в лицо юноши, провела теплым пальцем по его подбородку. — Положим, Гвенн. Тебе нравится такое имя?
— Да, — сказал Ив. Имя «Гвенн» было его любимым среди женских имен.
— А, хорошо, — сказала женщина. — Как же ты догадался о том, что я корриган?
Ив пожал плечами:
— А как ты догадалась, что я люблю имя «Гвенн»?
— Ты особенный, — проговорила Гвенн, если только так ее звали на самом деле, но на вопрос не ответила.
— Дело в том, — с легкой досадой отозвался Ив, — что ты напомнила мне одну девушку, а та напоминала корриган, вот и вся разгадка.
— Интересно, — заметила корриган. — А что стало с той девушкой?
Ив улыбнулся и взял корриган за руку:
— С ней случилось нечто удивительное! Она вышла замуж. За вдовца с четырьмя маленькими детьми. Она любит ходить за детьми… Я подарил ей золотое ожерелье. Люди говорили, что тот человек взял ее в жены ради приданого, потому что она была не молода и не красива, да и не богата; но вот еще одно диво: может, женился-то он и ради ожерелья, да только ожерелье они не продали и не превратили в деньги! Она так и носит его поверх своих холстинковых платьев, и даже когда ходит на реку стирать, и даже когда готовит обед или меняет детям пеленки…
— Должно быть, она действительно была достойна твоего внимания, эта девушка, — серьезно сказала корриган. — Но и ты достоин внимания, сир Ив.
— Как ты проникла сюда?
— Ничего особенного — я пряталась здесь уже несколько часов.
Она пошевелилась, ее колени задвигались под платьем.
— Гвенн, — окликнул ее Ив, как бы пробуя ее имя на вкус.
Она с готовностью положила голову ему на плечо.
— Нет, — он испугался, — не нужно.
— Почему? — Лукавый зеленый глаз был совсем близко, он глядел насмешливо и не моргал.
— Мы в часовне, в священном месте, — попытался объяснить Ив.
— То, что я делаю, тоже священно, — прошептала корриган.
— В твоем действии содержится некий серьезный смысл, но все же оно не настолько священно… Я должен размышлять о своем будущем, о значении символов моего оружия, — сказал Ив, осторожно взяв корриган за плечо и отодвигая ее от себя.
— Будем размышлять вместе! — предложила она. — Растолкуй-ка мне, сир Ив, почему когда вы, люди, нападаете друг на друга с оружием, и рубите, и колите, и тычете стрелами, и пронзаете насквозь, и отсекаете конечности, — почему при этом вы считаете себя духовными существами?
— Потому что у нас есть душа, — сказал сир Ив. — Потому что рыцарь никогда не должен существовать лишь в одном материальном мире, среди вещей и предметов. Потому что любое деяние истинного рыцаря вносит некое возмущение в духовную сферу. Убив врага, рыцарь не просто уничтожает другого человека, разрушает его тело, — нет, он сокрушает зло, и в вышних сферах происходит хоть малое, но все же изменение…
— Это слишком сложно для меня, — сказала Гвенн. — А мы с тобой не могли бы просто обниматься и целоваться?
— Нет, — ответил сир Ив.
— Мы потихоньку, — обещала Гвенн.
— Нет, — повторил сир Ив.
— Хочешь, выберемся отсюда? Если тебе не нравится, что это священное место, мы можем пойти в любое другое.
— Дверь заперта, — сказал сир Ив. — Даже если бы я и согласился потратить эту ночь великого бдения на ласки корриган, мне не удалось бы вывести тебя отсюда.
Она надулась.
— Вот скажи мне, сир Ив, — заговорила Гвенн наконец, когда молчание стало тяготить ее, — отчего так устроены люди? Немногие из вас соглашаются уделить мне любовь, а ведь я искусна на ложе и очень хороша… Я умею любить, сир Ив! Я дарю блаженство мужчинам, а они предпочитают мне земных женщин, таких хрупких, таких недолговечных…
И неожиданно она разрыдалась.
Ив поднялся на ноги, глядя на нее сверху вниз.
На корриган было шелковое зеленое платье, очень простого покроя, с низким круглым вырезом и широкими рукавами. Ни шнурованного лифа, ни даже пояса. Эта одежда выглядела на Гвенн нелепо, неожиданно понял Ив, хотя обычно он считал, что всех следует воспринимать такими, каковы они есть: он редко замечал, во что одеты люди, и уж тем более почти никогда не судил о том, идет ли человеку то или иное платье.
Корриган была худенькой, с острыми плечами и выступающими ключицами; ее шея выглядела неестественно тонкой — казалось удивительным, что голова каким-то образом удерживается на ней и даже не слишком клонится книзу.
По-настоящему хороши были лишь ее рыжие волосы, очень густые и длинные, кое-как убранные в косу, перетянутую простым шнуром; такую прическу носили незамужние девушки в давние времена, а сейчас подобного убора не встретишь даже среди самых бедных простолюдинок.
Ив не любил красного цвета, ни в одежде, ни в волосах, ни на небе: Эсперанс учил его, что красный — цвет врага рода человеческого и цвет смерти.
— Разве кровь не содержит в себе жизнь? — спросил его Ив однажды, на что Эсперанс, по своему обыкновению, сморщился:
— Когда кровь содержит в себе жизнь, она спрятана под кожей; но стоит ей вытечь на землю и явить свой красный цвет миру, как вместе с нею уходит и жизнь…
Возразить на это было нечего.
— Если ты будешь ходить с распущенными волосами под ярким солнцем, то волосы твои выгорят и перестанут быть красными, и тогда ты будешь больше походить на женщину, — сказал сир Ив, сам не понимая, почему произносит это вслух.
Гвенн провела рукой по своим волосам.
— Тебе не нравится моя коса?
— Да, — сказал сир Ив.
Она вынула гребень.
— Расчеши мои волосы. Уж такую-то малость ты можешь ради меня сделать?
Сир Ив сказал:
— Я буду рыцарем, а разве рыцарь станет причесывать волосы незнакомой даме, да еще и корриган? Нет, дорогая Гвенн, ты должна найти себе служанку, либо любовника, который будет от тебя без ума.
Она заплакала еще пуще.
