— Я поклялся, что ты заплатишь мне за ее смерть жизнью. Я клялся в этом облике и в этом же исполню клятву. Я бросаю тебе вызов. Но наша битва состоится не сейчас, так что можешь составить завещание. — Зло засмеявшись, Лазель исчез, как мятежный порыв ветра, на крыльях собственного смеха. Это произошло прежде, чем Алекса успела хоть что-либо сделать.
Они с Сергеем остались на пустынной заснеженной улице одни. Алекса еще некоторое время смотрела на то место, где совсем недавно стоял Лазель, потом перевела взгляд на Сергея. Он стоял совсем потерянный, бледный, а в глазах была такая печаль, что страшно становилось.
И Алекса испугалась, впервые за время их знакомства испугалась за него и за Лазель. То, что сегодня произошло, означало только одно, что рано или поздно, скорее рано, эти двое встретятся, и тогда в живых останется только один. А она не хотела терять никого из них. Никого.
Она подошла к Сергею и осторожно тронула его за плечо со словами:
— Отомри, пожалуйста. Ты меня пугаешь.
— Все это правда, Эмили погибла из-за меня, — едва слышно прошептал вампир.
— Но как это случилось? Ты не похож на тех, кто насильно обращает людей, я тебя знаю, — проговорила Алекса. Она еще не была уверена, что осознала все произошедшее здесь.
— И, тем не менее, это так, — грустно усмехнулся Сергей.
Они шли к дому Алексы. Не зная почему, она хотела увести его подальше от этого места, лихорадочно соображая, как же можно разрулить эту ситуацию с наименьшими жертвами.
— Если хочешь — расскажи. Я тебя выслушаю. Я ведь твой друг.
— Друг, — повторил Сергей то ли для нее, то ли для себя — Да, наверное, нужно рассказать… Хотя, вполне вероятно, что ты после этого не захочешь меня знать.
— Я так не думаю, — покачала головой Алекса, пропуская его в дом.
— Я уж и не помню, каким ветром меня занесло тогда в ту деревню. Именно ее, Эмили, я встретил первой. Прекрасная девушка, идущая по дороге с корзиной спелых яблок, а сзади нее потухающее вечернее солнце. Картина, достойная любого живописца. Я влюбился, как мальчишка, и решил добиться ее во что бы то ни стало. К моей радости, Эмили к своим двадцати двум годам все еще была не замужем, а то, что к ней благоволил хозяин здешнего замка, я пропустил мимо ушей. Глупец!
Со мной Эмили была мила, но не более. Набожная и скромная, эта девушка, как никто, доверяла людям. Она часто рассказывала о своем друге из замка, и я изнывал от любви и ревности. А тут еще пришло известие, что в соседней деревне разразилась эпидемия чумы.
Я не находил себе места от ужаса, ведь она могла заболеть и погибнуть! Люди так хрупки… Подстегиваемый этим ужасом, я и решился обратить ее. Наивный, я представлял, каким счастьем станет для нее дар вечной жизни!
— Ты ей объяснил, что ее ждет?
— Ты все еще слишком хорошего обо мне мнения. Я пришел к ней ночью, как преступник. Похитил, спящую, из дома и обратил. Эмили так и не поняла, сон это был или явь, пока следующим вечером не пробудилась вампиром.
До меня стало доходить, что я натворил, когда я увидел ее глаза. Они были такими… потерянными. Ничего удивительного. Она абсолютно не понимала, что с ней происходит. Когда же я объяснил, стало только хуже. Эмили была не из тех, которые легко воспринимают перерождение.
Я еще надеялся, что первая охота все исправит, заставит по-новому взглянуть на все изменения, но нет. Это стало полным кошмаром. После своей первой трапезы Эмили забилась в истерике, а когда я попытался ее успокоить, пришла в ужас и убежала. Я искал ее до рассвета.
Только потом я сообразил, что она спряталась в замке. Когда я все-таки ее нашел, было уже поздно. Эмили очень, очень сильно обгорела на солнце. Когда я вносил ее в дом, она звала Лазель, разговаривала с ней, с ним. Эмили умирала и хотела этого, не желая жить той, кем стала.
Лазель вернулся в этот же день, и я узнал, что это тоже вампир. У меня не хватило ни смелости, ни душевных сил рассказать о том, что я натворил. Мое сердце кровоточило. Я бежал. Бежал от всех и от себя.
Эмили погибла, и Лазель ненавидит меня и жаждет отомстить. Я его понимаю. Он имеет на это право. Я виноват, страшно виноват, — выдохнул Сергей, уперевшись лбом в ладонь. Волосы упали вперед, скрывая лицо.
— Эй, ты что, умирать собрался? — Алексу сильно встревожил подобный настрой.
— Я должен искупить свою вину.
— Но не смертью же! Ты больше века места себе не находил, я же видела! Этим ты, мне кажется, полностью искупил свой грех.
— Не думаю, что Лазель согласится с тобой, — горько усмехнулся Сергей.
— Она слишком долго искала виновного в своем горе, — задумчиво проговорила Алекса.
— Она? — Он слегка оживился.
— Да. Лазель — вампирша клана Инъяиль и может менять пол. Но это она, женщина.
— Значит, мне не показалось тогда.
— Я поговорю с ней, постараюсь убедить Лазель отказаться от мести.
— Это ее право, — безразлично ответил Сергей.
— Проклятье! — взорвалась вампирша, — Я не хочу, чтобы ты погиб! Слышишь? — От избытка эмоций она встряхнула его пару раз.
— Я не имею права требовать снисхождения.
— Да ты хоть понимаешь, что твое благородство тебя погубит?!
— Понимаю, — кивнул Сергей.
— Может, тебе лучше уехать, а? — тихо предложила Алекса, присев перед ним.
— Нет, я слишком долго бежал. Больше не могу. — Он поднял на нее свои ореховые глаза и даже попытался улыбнуться, проведя пальцами по ее щеке. — Прости, что приходится огорчать тебя.
— Черт! Все это гораздо серьезнее, чем какое-то огорчение! Ты жизнью рискуешь! Обещаю, я поговорю с Лазель!
Она выбежала за дверь и уже не слышала, как Сергей сказал:
— Не стоит.
Алекса еще никогда так быстро не передвигалась по городу. Она летела как сумасшедший тайфун. Редкие прохожие даже не успевали ничего заметить. Через считаные минуты вампирша снова стояла у дома Лазель.
Но, видно, им не судьба была встретиться. Ее не было дома, и никого из слуг тоже не было. Лишь пустой и холодный дом. Алексе ничего не оставалось, как вернуться к себе, где она оставила Сергея.
Ей опять не повезло. Он ушел. Алекса поспешила к нему домой, но и там его не оказалось. Сердце вампирши забилось сильнее в плохом предчувствии.
Сергей шел по улице, даже не замечая, что снова начало вечереть. Погруженный в чувство собственной вины, он не замечал вообще ничего.
На набережной его окликнул холодный, разящий в самое сердце голос:
— Ты опять решил убежать, Сергей? — Имя было произнесено с особой тщательностью.
Он остановился и, обернувшись, увидел, что Лазель стоит прямо посреди улицы. От ветра его пращ развевался за ним подобно черным крыльям. Его лицо было непроницаемо, но глаза горели яростью.
