Верительных грамот я вам не даю — в тех краях моё имя не будет вам пропуском, скорее уж оно будет пропуском на виселицу, — усмехнулся архиепископ. — В Виттенберге и его окрестностях, по слухам, сейчас очень не любят князей римско-католической церкви. Если грамоты попадут в чьи-нибудь недобрые руки, они наделают вам беды. Но, чтобы Лютер всё-таки убедился в том, что вы не самозванцы, возьмите вот это… — Альбрехт стянул с пальца кольцо, украшенное крупным изумрудом. — Лютер видел его у меня и, помнится, восхищался красотой и чистотой воды камня. Не думаю, что он забыл его.
О ходе переговоров сообщайте мне немедленно, любым способом. Иоахим, с кем, по-твоему, барону фон Экк, кроме Лютера, в Виттенберге можно иметь дело?
Секретарь на минуту задумался.
— Я бы назвал троих. Прежде всего, с бургомистром Виттенберга господином Лукасом Кранахом.[59] Он большой друг и почитатель Лютера. Кранах — богатый человек, именно он оплатил печатание «Сентябрьской Библии» Лютера, да и издание других его трудов тоже шло за счёт художника.
— Это уж закон природы, — усмехнулся Альбрехт, — пророки — они почему-то всегда нищие, и обязательно находятся богачи, на счёт которых они пророчествуют.
— Кроме того, попробуйте встретиться с Георгом Спалатином,[60] это исповедник, личный секретарь и вообще правая рука престарелого курфюрста Фридриха, он часто и подолгу живёт в Виттенберге. Говорят, что именно Спалатин отвечает за безопасность Лютера.
Наконец, я назову имя Филиппа Меланхтона, это давний друг Лютера, книгочей, учёный, очень мягкий и добрый человек.
— Как вы сказали? Меланхтон? — переспросил Вольфгер. — Вот странная фамилия!
— А Меланхтон — это не фамилия, а студенческая кличка, — пояснил Кирхнер, — настоящая фамилия Меланхтона — Шварцэрд, то есть «чернозём», он просто перевёл свою немецкую фамилию на греческий. Между прочим, Меланхтон — один из крупнейших знатоков греческого языка в Германии, автор превосходного учебника….
— Запомните? — спросил Альбрехт.
— Запомним, ваше высокопреосвященство, — кивнул отец Иона, — я ведь священнослужитель, у меня хорошая память на имена.
— Вот и славно. Ну что ж, давайте прощаться? — поднялся из-за стола архиепископ. — И да храни вас Господь!
* * *
В Дрезден Вольфгер со спутниками вернулся уже в сумерках. На постоялом дворе барона встретила встревоженная Ута:
— Что случилось, почему вас не было так долго?! Когда вы не вернулись на ночь, я места себе не находила, чуть с ума не сошла, пошла к Алаэтэли, попросила раскинуть руны.
— И что? — с некоторым напряжением спросил Вольфгер.
— Ну, она на минуту задумалась, потом загадочно усмехнулась, знаешь, как она умеет, и заявила, что волноваться не надо, с вами всё в порядке, и вообще, вам там хорошо! Что это она имела в виду, а, Вольфгер?
— Ну, наверное, она застала нас как раз во время ужина, — с каменным лицом ответил тот, — кухня у архиепископа выше всяких похвал! А какое вино…
Ута недоверчиво взглянула на Вольфгера, но промолчала.
«Всё равно я своё ещё получу, — подумал барон, — чувствую, отольются мне эти горничные, ох, отольются…»
— Пойдёмте ко мне в комнату, нужно решить, что делать дальше, — сказал он. — Отец Иона, позови Карла, а ты Ута, пожалуйста, сходи за Алаэтэлью.
— Эй, трактирщик! — крикнул барон, — вина в мою комнату, ветчины, хлеба и сыра, да поживей!
* * *
Для проведения совета комната Вольфгера оказалась слишком тесной. Карлу вообще пришлось сесть на пол у окна, но Вольфгеру не хотелось говорить о серьёзных делах в общем зале, где было слишком много посторонних.
Когда принесли вино и закуски, Вольфгер с удивлением понял, что изрядно проголодался, несмотря на то, что ещё несколько часов назад в замке Альбрехта был уверен, что ещё долго не сможет положить в рот ни кусочка.
Со смехом и шутками все кое-как разместились, разобрали кубки и тарелки и внезапно замолчали, глядя на барона.
— Расскажи, наконец, как съездили и до чего договорились! — сказала Ута.
— Ну, я бы не назвал нашу поездку удачной, — пожал плечами Вольфгер, — оказалось, что наш архиепископ, кардинал, наместник папской курии в империи и сам толком ничего не знает. Точнее говоря, он знает, что «что-то не так», про плачущие кровью иконы ему, например, уже доложили. Пока грозные признаки ещё удаётся скрывать от простецов, но Альбрехт понимает, что долго так продолжаться не может, и надо что-то решать. А тут как раз подвернулись мы! И он с огромным облегчением свалил решение задачи на отца Иону и на меня.
— Как это так — свалил? — не поняла Ута.
— А вот так, — в тон ей ответил Вольфгер, — взял и свалил. Вельможи это любят и отлично владеют искусством перекладывать свою ответственность на чужие плечи. — Короче говоря, единственное, до чего мы смогли договориться, так это то, что нам надо ехать к Лютеру в Виттенберг.
— Зачем?
— Ну, возможно, у него есть ответы на стоящие перед нами вопросы….
— А если нет? — не отставала Ута.
— Тогда мы вернёмся в Дрезден и скажем об этом Альбрехту.
— И что же тогда делать дальше?
— Кто знает?..
— Немногого же вы добились…
— Это уж точно, — ответил Вольфгер, — но всё-таки кое-что мы привезли. Отец Иона, подай тубус!
Вольфгер взял из рук монаха тубус, вытащил из него свёрнутый пергамент, развернул, и протянул Уте. Против ожиданий, девушка не обрадовалась. Она просмотрела грамоту и небрежно бросила её на кровать.
— И… и что же дальше? — внезапно дрогнувшим голосом спросила она.
— Вот это-то мы и должны сейчас решить, — ответил Вольфгер. — Отец Иона и я едем в Виттенберг, к Лютеру. Карл?
— Я с вами, господин барон, — пробурчал оборотень, оторвавшись от изрядного куска ветчины.
— Понятно, — кивнул Вольфгер, — спасибо тебе, дружище. Другого ответа я и не ждал. Осталось решить с гномом и девушками. Ну, гнома здесь нет, да я вообще не уверен, что мы его ещё увидим, может, он давно махнул на нас рукой и ушёл по своим гномьим делам. А вот вопрос с Утой и Алаэтэлью сложнее. Мы отправляемся в Виттенберг по воде, Фуггеры, надеюсь, подберут нам хорошую барку, и по Эльбе мы легко спустимся до города.
Но места там опасные. Римско-католическая церковь в тех краях давно утратила власть, в курфюршестве полно шаек перекрещенцев и просто разбойников, которые жгут церкви, разоряют замки, убивают монахов и господ. Кроме того, впереди зима, а путешествовать зимой трудно. Может быть, есть смысл Уте и Алаэтэли дождаться нашего возвращения на этом постоялом дворе? Здесь, по крайней мере, безопасно….
