— Этот мир есть чужой для меня, — сказала Алаэтэль, — я не хочу жить здесь, даже если со мной останется фройляйн Ута.
— Понятно, — кивнул Вольфгер, — а ты что скажешь? — повернулся он к Уте.
— Ты… ты… гонишь меня? — сквозь слёзы спросила девушка, — тогда скажи! Так и скажи!
— Господи, да почему же я тебя гоню? — растерялся Вольфгер, — конечно же, нет! Но мы собираемся в опасные места, пойми!
— Я не боюсь! — задрала подбородок Ута, — и я могу быть полезной! И вообще, мне надоел этот вонючий трактир и этот вонючий город! Меня душат камень и железо!
— Ну, значит, решили, — поднял руки Вольфгер, — сдаюсь, едем все вместе. Тогда так. Надо запастись припасами и тёплой одеждой, ведь впереди зима! Всех лошадей, кроме боевых коней Карла и моего, продадим…
— Надо было их сразу продать, — подал голос Карл, — зачем мы их столько времени кормили?
— Так ведь никто не знал, что мы поедем дальше, — возразил Вольфгер, — я-то рассчитывал из Дрездена вернуться в Альтенберг.
Ладно. Барка на мне, завтра схожу к Фуггерам. Ты, Карл, займись лошадями и припасами, а девушек и отца Иону я попрошу закупить необходимую одежду, одеяла, снаряжение и всё такое. Надо торопиться, вдруг ударят морозы, и Эльба замёрзнет раньше времени? В этом году погода поистине сошла с ума, и от неё можно ждать чего угодно.
* * *
Когда все разошлись, Ута подошла к Вольфгеру, обняла его и прижалась лицом к груди. Вольфгер почувствовал, что девушку бьёт озноб.
— Господин мой, ты — умный и сильный, — сказала она, заглядывая барону в лицо, — мне страшно. Скажи, что с нами будет, что нас ждёт?
— Не знаю, Ута, — ответил Вольфгер, ласково обнимая девушку за плечи. — У меня ощущение, будто мы приподняли краешек магического покрова, заглянули туда, куда людям смотреть вовсе не следует, и от этого у меня мороз по коже.
Когда мы выезжали из Альтенберга, я и представить себе не мог, что нас втянет в такую историю. Похоже, на кон поставлены не только наши жизни, но и судьбы всех людей на этой грешной земле, понимаешь? Каким-то загадочным образом вышло так, что кости бросать нам, и от того, выбросим мы шестёрки или единицы, зависит очень многое.
Все боятся. И отец Иона боится, и купец иудей Иегуда бен Цви — помнишь, я рассказывал тебе про него? — он тоже боится. И даже наместник Рима в империи, кардинал, архиепископ, второй человек в стране после императора, Альбрехт Бранденбургский — он тоже ужасается и пытается хоть как-то заглушить страх вином, обжорством и распутством.
Но, знаешь что? Они все поодиночке, и от этого им ещё страшнее. А мы — вместе. Наша встреча — воистину Божий промысел. Когда я был совсем маленьким, отец Иона учил меня, что бог есть любовь. Тогда я не понимал его слов, а сейчас, мне кажется, понимаю. И это понимание пришло ко мне благодаря тебе. Я не боюсь, потому что со мной ты, и ты не бойся, потому что с тобой я, и какая бы нам не выпала судьба, мы встретим её вместе.
Ута не ответила. Она долго смотрела в лицо Вольфгера, а потом закрыла ладонями ему глаза.
Кожа девушки пахла лесными травами.
9 ноября 1524 г.
День св. Агриппина, св. Александра, св. Витона, св. Ореста, св. Пабо, св. Теодора Тирского, св. Урсина из Бурже, св. Эстолии и Софраты.
Сборы в дорогу заняли целую неделю. Закупить всё необходимое удалось быстро, а вот с баркой вышла задержка. Подходящей поблизости не оказалось, и агенты Фуггера сбились с ног, прочёсывая пристани на Эльбе вверх и вниз по течению реки. Наконец, нужную барку всё-таки нашли, её пригнали к торговой пристани Дрездена, подлатали, сделали каюту на корме для путешественников, отгородили место для лошадей и погрузили вещи. Пора было отплывать, ждали только гнома.
— Может, он вообще не придёт? — спросил Вольфгер у Карла, нетерпеливо постукивая хлыстом по голенищу сапога.
— Не знаю, ваша милость, — ответил оборотень, — конторщик Фуггеров заверил меня, что передаст сообщение Рупрехту, слово в слово.
— Ладно, ждём этого чёртова гнома до полуденного колокола и отваливаем, — решил Вольфгер, — и так уже уйму времени из-за него потеряли.
Неожиданно на дороге, ведущей к пристани, появился всадник, который летел сумасшедшим галопом, рискуя переломать ноги лошади и свернуть себе шею. За спиной у всадника болтался какой-то пёстрый тюк.
— Э-э-э, да это наш гном, лёгок на помине! — присмотрелся Карл.
— Какой гном? — не понял Вольфгер, — это же взрослый мужчина!
— За спиной, господин барон. Гном сидит у всадника за спиной, — пояснил Карл. — То есть, ну как сидит? Еле держится…
— Не вижу… — сдался Вольфгер, — ладно, подъедет поближе — разглядим.
Подлетев к пристани, всадник с трудом осадил взмыленного, дрожащего коня. Вольфгер узнал знакомого приказчика Фуггеров, а за спиной у него и правда сидел Рупрехт, облачённый в странный наряд, сшитый из ярких кусков ткани. На голове у гнома был шутовской колпак с бубенчиками, а чтобы скрыть его нечеловеческие глаза, Рупрехту подобрали очки с синими стёклами, от чего он приобрёл вид до дрожи странный и даже пугающий.
Приказчик спрыгнул с коня, снял гнома и осторожно поставил его на землю. Разозлённый до предела Рупрехт собрался содрать колпак и бросить его себе под ноги, чтобы с наслаждением растоптать, но приказчик остановил его:
— Не делай этого, мастер гном! До старого шута никому нет дела, а вот если кто-нибудь распознает в тебе гнома, отцы-инквизиторы появятся здесь гораздо раньше, чем ты можешь себе представить.
Гном злобно сплюнул.
— Вы не представляете себе, господин барон, каких трудов стоило уговорить Рупрехта, чтобы он хотя бы примерил этот костюм, и, в особенности, очки, кстати, это редкая и дорогая вещица, — пояснил приказчик, — поэтому-то мы чуть не опоздали. Упрямые они, гномы….
— Спасибо вам за всё, — сказал Вольфгер, — при случае я не премину сообщить герру Антону о вашем усердии!
Приказчик поклонился.
— Будут ещё какие-нибудь приказания, господин барон? — спросил он.
— Да какие там приказания? Нам и так давно пора быть в пути… — сказал Вольфгер, — прощайте!
— Прощайте, ваша милость, и да хранит вас Господь! — вежливо ответил приказчик. — Пожалуйста, не забывайте, что в любом городе империи в доме Фуггеров вы и ваши люди — желанные гости!
Приказчик, выдавая навыки опытного кавалериста, взлетел в седло и поехал обратно уже шагом с видом человека, хорошо и полностью выполнившего своё дело. Он ни разу не оглянулся.
Царапая шпорами доски сходен, Вольфгер поднялся на борт, и, пригнувшись, заглянул в каюту. Перед ним была неуютная, сырая будка, в которой им предстояло провести несколько дней и ночей. Иллюминатор, лежанка из досок, грубо сколоченный стол, над которым висела масляная лампа, плетёные маты и бочонок с водой на полу, вот и вся её обстановка. Вольфгер присел на доски и задумался о предстоящей встрече с Лютером. Как себя вести с ним? О чём говорить? И не у кого спросить совета…
