ЛУНА ПРИБЫВАЕТ
День
Утром все разбрелись в разные стороны.
Марк шагал из Зубрового Замка в гордом одиночестве. Птеку оставили спать в кабинете главы. Лисички отправились домой: понесли новости в Лисьи Норы, чтобы к обеду город переполнился противоречащими друг другу вестями.
Марк не верил, что росомаха укараулил неизвестного. Хотя бы потому, что причин для возвращения тайного соглядатая не видел: что такого принципиально нового мог бы узнать, вернувшись ночью, таинственный незнакомец? Ничего.
Утреннее солнце снова всё перевернуло вверх дном, согрело ЗвеРру, съело ночной снег на завтрак.
Представить, что несколько часов назад тут, на снегу, сидели волки, освещаемые растущей луной, — было очень сложно. Марк даже прогулялся вокруг замка, попинал кроссовками мелкие камешки.
Пахло сеном. Какие волки? Какие черепа? Тишина и благодать, сонное утро, только что парного молока не хватает и петушиных криков.
Марк пожал плечами, прихрамывая, стал спускаться к Кабаньей Канавке.
И опять странно — Кабанья Канавка — вот она, а кабана нет, территория очищена.
Он постоял на мостике, покидал щепочки в воду. Смотрел, как их уносит к ЗвеРре-реке. Настроение было самое что ни на есть философическое. Хотелось рыбачить. И настоящего чаю. Не звеРрских травяных отваров.
— Эх, был бы чаёк, я бы понял, кто тут шалит… — пробурчал Марк себе под нос. — Чаю хочу и всё тут!
Скинул кусок коры, полюбовался на него и пошёл себе дальше. Поднялся из лощины, пересёк пустошь и вышел к ЗвеРре-реке.
Сказка продолжалась. Чистенькая мельница стояла над рекой — как на картинке. Солнце золотило флюгер с собольком, ступеньки приветливо скрипели под ногами.
Росомаха в человеческом облике гремел на кухне склянками, пытаясь найти еду. Входная дверь в жилой ярус была распахнута настежь. Марк вошёл, осмотрелся в комнате — пойманный соглядатай не обнаружился.
— Так я думал, — довольно пробормотал Марк и воззвал к росомахе: — Графч, ты чего там горшки бьёшь?
Росомаха вылез из кухни злой, разлохмаченный. С ситом в руках. В сите сиротливо лежали зачерствевшие плюшки.
— Есть хочу. Рысь — далеко идти. А толстый где? Всю еду спрятал.
— Птека приболел, — не стал особо распространяться Марк. — С едой придётся без него пока разбираться. Ночь без гостей прошла?
Росомаха неопределенно кивнул. Непонятно было, "да" это или "нет".
Потом уточнил:
— Волки заходили. Тебя искали.
— Что говорили?
— Молчали, — солидно сообщил росомаха. — А я на соболя залез: на штырь на крыше. И рычал.
— Хороший, видно, у нас флюгер. Крепкий, — обрадовался Марк. — А давай завтракать на свежем воздухе.
— Зубы жалко, — мрачно сказал росомаха, колупая плюшки пальцем.
— От свежего воздуха твоим зубам ничего не будет, — уверил его Марк и полез на чердак за подзорной трубой.
Росомаха оказался привередой: просто сидеть на лестнице ему, видите ли, было неудобно, и он, постелив себе прикроватный коврик на лестничной площадке, развалился на нём, закинув руки за голову.
Марк уселся на ступеньках, тихонько грыз чёрствую плюшку и смотрел на ЗвеРру.
— Обстановка накаляется, — объяснил он росомахе. — Что будет к ночи — и подумать страшно. Волки обособились. Остальные кланы никак себя не проявляют. И мы в очередном тупике. Как обычно.
— Почему в тупике? — заинтересовался росомаха.
— А куда идти? — спросил в ответ Марк.
— А зачем идти? — парировал росомаха. — Лежи себе.
Марк усмехнулся.
— Боюсь, что нынешней ночью нам с тобой на пару придётся на флюгере отсиживаться. Если не поймём, куда идти. Это — к вопросу "зачем".
— Соболь не выдержит, — решительно сказал росомаха, — и штырь погнётся.
Марк не ответил: его заинтересовала сценка, высмотренная в подзорную трубу. Похоже, ЗвеРра узнала о ночных событиях. Кучка горожан стояла около Волчьей Пасти (на почтительном расстоянии). Некто размахивал руками и невежливо тыкал пальцем в сторону Башни.
Волки, повинуясь добровольному обету, никак себя не обнаруживали.
Марк ехидно, очень ехидно улыбнулся.
— Ты чего? — заметил это росомаха.
— Да так. Приятно быть живым вопреки желанию некоторых! — потянулся от души Марк. — Эх, друг Графч, знал бы ты, как нам сегодня хреново было!
— Сильно? — уточнил росомаха.
— Ага, — кивнул Марк, выбирая из сита плюшку помягче и снова припадая к подзорной трубе.
Толпа около Волчьей Пасти увеличилась. Марку показалось, что там мелькнула Диса.
— Сейчас она им всё припомнит, — фыркнул он и перевел трубу на другие башни.
Около них никого не было. Тогда Марк посмотрел в сторону Зубрового Замка — и увидел Птеку с забинтованной рукой, идущего к мельнице.
Может, это и к лучшему, — пробурчал Марк. — Будет, по крайней мере, под рукой, всё спокойнее.
— Кто? Толстый? — ревниво спросил росомаха.
— Птека, — твёрдо решил не поощрять прозвище Марк.
Солнце припекало, от лестницы приятно пахло нагретым деревом. Марк, улыбаясь, смотрел, как сосредоточенный Птека преодолевает последние ступеньки, замечает чёрствые плюшки в сите и восклицает с видом человека, чьи худшие опасения воплотились в жизнь:
— И сварить ничего не смогли!
— Ты же под присмотром лекаря должен быть, — рассмеялся Марк.
— Ага, — кивнул Птека. — Вот дел других нет.
— Ты прямо кот Матроскин. Как рука?
— Да нормально. Заживёт, — отмахнулся здоровой рукой Птека. — У этих зубров все здоровые, — того и гляди затопчут, и не заметят. И еда невкусная. И печь пора топить, небось отсырело всё.
— Давай затопим, — кивнул Марк.
Росомаха сопел. Как-то так, очень выразительно.
— Графч, ты чего? — удивился Марк.
Росомаха, старательно не глядя на Птеку, пробурчал куда-то в сторону:
— Там ещё мука для пирога есть…
— Какой пирог?! — возмутился Марк. — У Птека одна рука теперь действует, пока перелом не заживёт.
— А я умею тесто месить… — признался росомаха. — Его делают так, — и он начал катать в руках воображаемый колобок.
— Но откуда, Графч? — поразился Марк. — Ты же сырым мясом питаешься?
Росомаха засопел вдвое против прежнего.
Потом сказал:
— Видел. Иногда. В окно. Ещё день, они там радуются. Я жду. А ночью приду — если пирог не съели, возьму. А съели — их съем…
Он горестно вздохнул.
Птека вздрогнул.
— Не бойся, — заметил испуг звеРрика росомаха. — Тебя есть нельзя.
— Ну, если мука имеется, давайте испечём пирог в честь славной победы над кабаном, — бодренько сказал Марк, решительно закрывая опасную тему. — Может, лисички подтянутся. Ты, Графч, будешь тесто месить, я начинку резать, а Птека — командовать.
