— Эля! — возмутилась бабушка.
Но я отмахнулась и набросилась на Ника.
— А тебе я вообще поражаюсь. Когда речь о твоем счастье идет, так ты готов послать к черту все правила и традиции, предложить Кате жениться тайно или сбежать. А Олеф нельзя? Тогда кто ты? Лицемер? Извините. Кто я такая, чтобы рассуждать об этом?
— Вот именно, что никто, — рявкнула Женевьев.
— Ты хотел жениться тайно? — набросился на сына Кирилл.
— Ничего себе поворот, братец, — присвистнул Марк.
В общем дальше все переросло в настоящую перебранку. Кирилл обвинял Ника, Ник меня, Женевьев пыталась надавить на мужа, бабушка старалась всех успокоить, а я ушла. Собирать вещи. Не хочу больше здесь быть. Слушать их, что-то доказывать. Конечно, было гадливое чувство, что я кошка, которая нагадила в неположенном месте, а теперь бежит от справедливого гнева хозяина. И чувство это мне не понравилось. Очень. Сама ситуация была отвратительной. Я так старалась помочь Олеф, так верила, что все делаю правильно, а теперь получается, что я виновата, что я вызвала такой грандиозный, грозящий ужасными последствиями скандал. Черт, никогда не думала, что буду плакать от обиды. А вот же. Плачу.
— Эль, что случилось? — изумленно спросила Катя, заприметив меня в коридоре.
— Ничего. Просто твой парень лицемер. Все они.
Я вошла в комнату, открыла шкаф и вытащила оттуда чемодан.
— Эль, мы уезжаем? — удивился Крыс.
— Да. К черту все.
— Да что случилось-то, ты можешь объяснить? — схватила меня за руки Катерина.
— Я же сказала ничего. Просто они там обсуждают, как бы получше сказать, что Олеф больше им не родная, так, чтобы клан, совет и бог знает, кто еще их не осудил.
— Это из-за нас?
— Это из-за них, Катя. Из-за того, что они принимают в свой дом сиротку, вроде Валери, называют родной, но стоит только оступиться, сделать свой выбор, как ты тут же превращаешься в ничто. Если тебя устраивает эта семейка, пожалуйста. Будь счастлива, а с меня хватит. Крыс, давай пошевеливайся уже.
Я покидала в сумку первые попавшиеся вещи, не разбирая, что беру с собой, а что нет, сгребла с полки в ванной свои туалетные принадлежности, вытащила из коробки деньги.
— И куда ты пойдешь?
Я остановилась. А куда я пойду? Да сама не знаю. Куда-нибудь.
— Прямо. Я пойду прямо.
— Тогда я с тобой. Не ты одна во всем этом участвовала, но и я тоже. А значит, и я тоже пария. Подождешь?
Я кивнула. Не стала забирать все. Да и зачем? Пока ждала Катерину, Крыс через балкон сбежал к Дирееву, жаловаться. А он, к нашему общему удивлению, отговаривать не стал. Просто обнял, поцеловал в макушку, прошептал что-то вроде: «воинственная моя» и забрал наши сумки. Правда, уйти нам не дали. Владислав своей властной рукой хозяина дома пресек все споры. Он заявил, что Олеф и Ян, ее брат, были его семьей еще задолго до того, как появились все остальные. Что его главная забота, как отца, как мужа, как главы клана проследить, чтобы близкие были счастливы. Иначе что он за глава клана?
Увидев нас с Катей, он сказал свое веское слово.
— Когда Олеф вернется, я приму ее с распростертыми объятиями. Кто бы что ни говорил. Она моя дочь, а эти две смелые девочки, наверное, самые близкие ее люди, раз только они разглядели, что моя дочь несчастна. Спасибо вам. Эля, Катя. Я ни в коем случае, не собираюсь вас гнать или ругать или осуждать. Вы сделали то, что должен был сделать я. Аля, ты должна гордиться своей внучкой. А ты Ник… может не дорос ты еще до такой девушки, как Катерина Ильм. Я не удивлюсь, если она тебя бросит. И правильно сделает. Мы ей другого подберем.
Владислав подмигнул засмущавшейся Катерине и обнял нас обеих сразу.
— А если наидется не согласный, то я и напомнить могу, что ты, например, Кирилл, женился на Марго вопреки моей воле. Воле клана. Что ты тогда мне сказал? Не помнишь? А я напомню.
— Не надо. Я помню, — расстроено и смущенно проговорил Кирилл.
— А ты, дорогая, — обратился он к жене. — Я никогда не говорил, но твоя кандидатура в роли моей супруги также была сильно раскритикована.
— Я оборотень, а с кем спуталась твоя дочь?
— Мне все равно с кем. Если тебе важнее мнение света, то, быть может ты выбрала себе не того мужа?
Женевьев поджала губы и пошла на попятный.
— Ты не понимаешь, дорогой. В клане найдется немало тех, кто поспешит ткнуть нас носом.
— Пусть попробуют, — ответил за Владислава Кирилл. — Я понял твою мысль, брат. Вопрос исчерпан. Олеф вольна сама выбирать, даже если кто-то из нас не согласен.
В общем, на этом скандал в доме был исчерпан. Зато скандал в клане только набирал обороты. И я столкнулась с этим буквально на следующий день.
Мы с Диреевым как всегда бегали утром. А, поскольку тренируемся мы давно, бегаю я быстро и почти не устаю, то мы порой далековато отдаляемся за территорию границ поместья.
Пока бежали, переговаривались, точнее слабо переругивались. Это у нас вроде развлечения. Он пилит меня за недостаточное желание подчиняться, за слабую концентрацию и полное отсутствие контроля над мыслями и чувствами, а я злюсь и пытаюсь доказать, что не так безнадежна, как он думает. А если не выходит, прохожусь по его недостаткам.
— Хорошо, и что же тебе во мне так не нравится?
По правде, мне все нравится, даже его упрямство невероятное и жесткость в суждениях.
— Я ненавижу, когда ты поджимаешь губы, выгибаешь бровь… да, да. Именно так, как сейчас. Как бы говоришь, что ты умнее, мудрее, сильнее.
— А разве это не так?
— Тогда зачем тебе я? Такая слабая, глупая и недалекая?
— Эль, мы же договорились, что на отношения в тренировках не скатываемся.
— А если ты сам вынуждаешь? Знаешь, что.
— Что?
— Если бы не наши отношения, послала бы я тебя далеко и надолго.
— Если бы не наши отношения, дорогая, я бы плюнул на все и ушел.
— Ах, так?! — возмутилась я. — Так может, мне прямо сейчас тебя послать?
— Только попробуй.
Он попытался меня схватить, а я отскочила. Развернулась к нему, показала язык, и вдруг, словно током пронзило от его взгляда. Я поняла, что что-то не так и, кажется, с нами.
— Не двигайся, — произнес он одними губами, а мне страшно стало. Поняла, что что-то происходит за спиной. Мгновение спустя он подорвался, оттолкнул меня и ударил огромного черного волка. Но самое страшное, что этот волк был там не один. Я насчитала десять. Огромных, клыкастых, скалящихся и злых.
— Мы под защитой серебряного клана, — крикнул Диреев, оттеснив еще одного магией.
— Ты врешь темный, — прокаркал уже другой. — Ты — каратель. Враг. Мы должны убить врага.
