— Ты врешь темный, — прокаркал уже другой. — Ты — каратель. Враг. Мы должны убить врага.
— Нет.
В секунду я подорвалась и бросилась между этой злобной стаей и Диреевым.
— Оставьте его. Я…
Диреев откинул меня назад, своей воздушной магией. Поставил стену и вытащил клинки, непонятно откуда. Прямо как Егор когда-то. И движения его.
У меня перехватило дыхание от страха, от того, что ничего не могу сделать. Он заключил меня в свой дурацкий купол, то ли для того, чтобы защитить, то ли для того, чтобы не мешала. Но я не могла так просто смотреть. И из страха, из того дикого ужаса, за жизнь человека, которого я… мысль, что я его потеряю, создала такой мощный прилив сил, что я разнесла его щит на мелкие осколки, посмотрела на беснующихся оборотней, нападающих всей стаей на одного моего Диреева, разметала их к чертовой бабушке. Троих пронзила непонятно откуда появившаяся молния, других четырех ранил Диреев, оставшиеся трое предпочли свалить от греха подальше. А я упала на траву и расплакалась. Думала, он меня ругать будет.
А он опустился рядом, взял мое лицо в ладони и начал целовать.
— Испугалась, маленькая. Все хорошо, я здесь, с тобой.
Со мной? Да, со мной. Только скула рассечена.
— Не делай так больше, — попросил он.
— И ты не делай. Не отгораживай меня.
— Не буду.
Эти подпаленные зашевелились, я вздрогнула и чисто на автомате махнула рукой. Ой, кажется, отправила их… всех.
— Хм, — прокомментировал Диреев внезапное исчезновение семерки волков. — Сибирь?
Я лишь неуверенно пожала плечами. И обняла своего… парня. К черту тренера. Сегодня я хочу видеть своего парня. И только его.
Как оказалось, эта стая была из серебряного клана. Меня спросили, конечно, куда же я могла их отправить. Спросили с опаской. И даже не Владислав. К концу недели их довольно много прибыло. Почти весь клан.
Даже родной брат Олеф, Ян поспешил приехать из Египта. Они были похожи и в то же время кардинально отличались. Она — маленькая, миниатюрная, тонкая, он — плечистый, мускулистый, высокий, с очень пронзительным, жестким взглядом. По нему сразу видно — мужчина. Очень решительный мужчина. Не удивительно, что Грета по нему сохнет. Он очень внушительный. Причем это идет откуда-то изнутри. Из самого естества. Меня впечатлило. А Диреева напрягло. И очень зря. Я старичками за пятьсот лет не интересуюсь. Да и после нашего приключения с волками, дошло, наконец, что Диреев намного дороже для меня, чем показываю ему, чем готова признаться сама себе. Не знаю, любовь ли это или что-то еще, но подозреваю, что все к тому идет.
Приезд Яна очень воодушевил Владислава и к нашему с Катей удивлению, Ника тоже. Но, пообщавшись, мы поняли, что Ян — реальный претендент на лидерство, причем не только как будущий глава серебряного клана, но и как возможный преемник Кирилла в Европейском совете. Правда, самого мужчину подобная перспектива не радовала. И очень беспокоила ситуация с сестрой. Он полностью принял сторону отца. Причем с ним даже Женевьев не рисковала спорить. Уверена, он станет очень мощной поддержкой для Владислава и Олеф на предстоящем внеочередном собрании. Повестка дня одна. Что делать с Олеф и ее возлюбленным человеком?
Мнения разнились от позиции Владислава, до полного непринятия и даже исключения Олеф из клана, если она не согласится оставить своего человека. Были и такие, кто хотел убить человека, но Ян сказал, что если хоть кто-то попробует, то он сам лично вызовет его на бой чести. А это, в обществе волков, означает, что драка будет до смерти одного из соперников.
Нас с Диреевым избегали. Его больше. Ко мне присматривались. Очень недоумевали, почему у меня нет татуировки, почему я похожа и даже пахну человеком, и откуда во мне столько сил. В последнее время эта сила начала подводить. Под воздействием эмоций я начала совершать пугающие вещи. Однажды Марк решил подшутить и выпрыгнул как черт из табакерки, когда по коридору шла. Я не ожидала, испугалась и… он так отлетел от меня, что снес собой дверь и часть стены ближайшей к нам комнаты. Сломал руку и зарекся навсегда ко мне приближаться. В шутку, конечно, но сам факт не очень-то радует. Еще я молнии начала притягивать. Настоящие. Как-то бегали с Диреевым под дождем, выносливость тренировали, а она как жахнет, меня чуть не спалила, следом еще одна и еще. Еле ноги унесли. И я не говорю о куче электрических предметов, которые взрываются при моем приближении, пытаются спалить Катины волосы, поджечь дом, а пылесос засасывает все, что плохо лежит, включая занавески, скатерти и даже Крыса. Причем электроприборы со мной работают и без электричества. Сами по себе. Зато половина оборотней решила покинуть наш и без того тесный особняк, опасаясь, утром проснуться лысыми. А что? И такие прецеденты были.
Диреев твердил о медитации, Крыс о контроле, но и с тем, и с другим у меня была полная катастрофа. В последние дни я даже перестала на балкон выходить. Эти энергетические потоки меня и там поджидали. И ведь на небе ни облачка, а молнии все равно достают. В общем, полный отстой быть искрой.
И когда я уже отчаялась и всерьез раздумывала переселиться в какой-нибудь бункер, пришла бабушка. Долго и путано говорила, а в итоге выдала:
— Эль, мы тут посоветовались.
— Кто это мы? — насторожилась я.
— Я и мои коллеги.
— И?
— Понимаешь, у молодых ведь иногда такое бывает. Они еще не умеют отделять потоки, поэтому приходится забирать часть сил.
— Так в чем проблема? Забери.
— Не все так просто. Ведьма может как забрать, так и отдать энергию земле, больному дереву.
— Бабуль, а это идея, — встрепенулась я. — Я же лечить могу.
— Это не подойдет.
— Но почему?
— Потому что это тоже потребление. Мы не знаем, как у вас это происходит, но вы ничего не отдаете больному. Вы забираете его болезнь и уничтожаете. Это опасно. Тем более когда ты так нестабильна.
— Так что же делать?
— Есть один способ. Не знаю, как ты отнесешься, — замялась бабушка.
— Да говори уже, бабуль. Что я должна делать?
— Иногда, когда ты с Диреевым, снимать барьер.
Я нахмурилась, потому что мне все это не по душе. Не то, чтобы я ему не доверяла. Просто… Да и как это будет выглядеть.
— А другого способа нет?
— Можно как Реджина делает с Эспой, забирать кровь.
Вот точно. Я теперь не только искра, но еще и чертова дойная корова. Жесть.
— Ладно, бабуль. Я поняла.
В общем, мы попробовали. Результат очень порадовал бабушку, заставил глаза Диреева сиять от силы, а меня… передергивало всякий раз, как на него такого смотрела. Он заметил, злился, не от реакции. От причины этой самой реакции. Ну, как я ему объясню, что всякий раз, как мы это делаем, у меня Егор перед глазами стоит. И иногда я забываюсь. А он чувствует, когда я с ним или представляю на его месте кого-то другого. Вот только ничего поделать мы с этим не можем и мучаемся.
