Удовлетворив собственное любопытство (а точнее сказать, распалив), я скатал свиток и заткнул за пояс. Из первой попавшейся склянки на полках извлек какую-то чешуйчатую дрянь с распотрошенным брюхом и затолкал в пустой футляр. Пусть погадают, что такого особенного в этой моченой пакости, если найдут! Футляр я закинул в тайник, закрыл нишу и, подналегши на банку с останками химеры, вернул ее на место, окончательно скрывая следы наших приключений.
Самое время подумать о том, как выбираться отсюда. Собственно, выходов два. Попытаться за оставшееся время найти и открыть потайной ход… Или плюнуть на это, в общем, безнадежное занятие и уходить нагло, у всех на виду.
Гадство! Я никогда не считал себя мастером скрытности. Скрытность – это к Змейке или Костылю. Даже без ноги наш стрелок способен оставить меня далеко позади в делах маскировки. Я же всегда был хорош там, где нужно действовать прямо и в открытую. Но выбирать не приходилось.
Мой взгляд упал на распростертое тело в потрепанной зеленой мантии. Вряд ли боевики знают в лицо каждого первокурсника, едва поступившего в Академию. Конечно, пристальное сравнение быстро обнаружит подмену… Но в случае поимки у меня появится хоть какой-то шанс. Извини, Палиар, но сейчас ты еще раз спасешь жизнь дикому магу из Стрелки, бандиту Чертополоху, возомнившему себя чрезмерно умным. Если товарищи по Академии не испепелят тебя на месте, то когда-нибудь наверняка снимут ящеролюдов сомнифицирующий контур. В конце концов, это разработка их школы.
Ругаясь на чем свет стоит, я принялся стягивать с Палиара мантию. Она уже не выглядела такой новенькой, как днем, но была еще вполне узнаваема под покрывшим ее слоем каменной пыли. Так, теперь стащить собственную куртку. Надеть на него. Вернуть безвольному телу позу, в котором оно пребывало до моего вмешательства… Кажется, порядок.
«Нет, не порядок», – понял я в последний момент. Необходимое действие вызывало у меня отчаяннейший протест, но без него могла пойти прахом вся идея. Я смотал с левого запястья артефактную цепь, развеял намотанные на нее плетенки. От всех идущих сюда боевых магов я ею не отмашусь, а найденное при мне оружие мгновенно сведет на нет все усилия выдать себя за другого.
Мантия пришлась почти впору. Узковато в плечах, но если не приглядываться, пойдет. Оставалось самое неприятное. Свежие дырки и пятна на мантии должны соответствовать таковым на моей шкуре. Я занес цепь. Крепко стиснул зубы. Это сложно, очень сложно – намеренно причинить себе вред. Но иначе меня точно раскроют.
Шипастый шар с размаха впечатался в руку, глубоко пробороздив кожу. Кометы, больно! И, увы, недостаточно. Еще несколько ударов по рукам – распространенной цели подобного оружия. Затянуть, дернуть, оставляя багровые следы по запястью, иллюзию попытки вырваться. На этом я завершил самоистязание и приладил цепь к обмякшей руке чародея.
Теперь, главное, не заляпать кровью пол по дороге обратно… «Неправомочное использование символов Академии – магическое клеймо и десять лет каторги», – с усмешкой подумал я. Мне в случае неудачи такой мелочью точно не отделаться. А значит, вперед, Чертополох, собери в кулак всю свою наглость, всю везучесть, вот уже семнадцать лет как не позволявшую тебе сдохнуть… и оставь с носом боевиков, что явились по твою душу.
Путь до коридора-иллюзии я преодолел бегом. Боевая группа проникла в дом, а значит, счет шел на мгновения.
Я осторожно выглянул из-за двери. Хитрые конструкции искажали видимость лишь со стороны ловушки, из лаборатории же мне были хорошо видны обе стороны «бесконечного» коридора. Чисто вроде. Неужели повезло?
«Нет, не повезло», – с сожалением понял я, услышав далекие голоса. Маги опередили меня. Сейчас они были как раз у лестницы. Выбираться через окно? Одного взгляда на сад хватило, чтобы осознать гибельность этой затеи. В белесом свете трех Братьев пятнами отсвечивали черные укороченные мантии боевиков – как галки на свежевскопанной земле. Значит, все-таки в оранжерею, и прятаться. Падучие звезды! Я опрометью рванул через открытое пространство к замаскированному под картину проходу.
Внутри было обманчиво спокойно. Шумела вода, покачивались легким сквозняком ветви деревьев и кустарников…
Знакомый шипящий смешок раздался откуда-то сбоку.
– Умный ход, – прокомментировала химера мое появление. – Хочешь прикинуться студентом?
– Лучше скажи, который здесь эльнейский ирис, – вздохнул я.
Тварь мотнула рыжей башкой, весело оскалив острые зубы:
– Вот еще! Догадайся, коли не знаешь. Так и быть, могу подсказать. Чуть-чуть, во-от столечко. – Когтистые пальцы сомкнулись почти вплотную, демонстрируя всю ничтожность обещаемой подсказки.
– А тебе, гляжу, все бы повеселиться, да?
– А что еще остается делать такой, как я? – Тварь вольготно устроилась на краю тяжелого вазона, подобрав под себя одну ногу. – Так где, по-твоему, стоит искать ирис?
– Понятия не имею, – честно признался я. – Я и в огороде-то на грядке заблужусь, а ты мне про ирисы!
– Эх ты, городской парень, – рассмеялась химера, подтягивая наверх вторую ногу. – Ну ладно, подсказка, так и быть. Ирис – болотное растение. А дальше думай сам.
Хм, ну это хотя бы ограничивает область поисков окрестностями пруда. То есть из нескольких тысяч выбор сокращается до нескольких сотен. Падучие звезды!
В глубокой задумчивости я брел по краю водоема, беспомощно переводя взгляд с метелок осоки у берега на плавучие круглые листья кувшинок… И тут я увидел его. Широкий веер сочных острых листьев высотой по пояс и цветки размером с два моих кулака, возвышающиеся где-то на уровне глаз. Все это великолепие оплетали яркие разноцветные контуры природной магии. А, кометы! Эльнейские болота – колдовские болота. Болотный зверь. Болотный цветок. Растение – хиконт. Эльнейский ирис.
Полный худших предчувствий, я протянул руку к этому недоразумению природы. Словно по команде, кроваво-алые головки развернулись ко мне, как подсолнухи вслед Небесному Отцу, пересекающему небосклон. Странный рокочущий звук, напоминающий глухое рычание, заставил меня настороженно оглядеться по сторонам. Еще один хиконт подкрадывается? И тут я заметил пузырьки, цепочкой поднимающиеся из-под воды. Вот откуда это рычание!
Новый звук нарушил покой чародейского сада – знакомое шипение, заменяющее химере смех. Перегнувшись пополам от хохота, чешуйчатая воительница наблюдала за моими действиями. Происходящее немало ее веселило. «Вот же тварь!» – обозлился я и, решительно перемахнув через выложенный крупными булыжниками бортик, побрел по пояс в воде добывать последнее убедительное дополнение к образу счастливчика-первокурсника.
