Прошло пять минут. Офигильда кусала ногти.
– Что же делать? – спросил Колль.
Великанша зарычала. Перспектива начинать заново ее, мягко говоря, расстраивала.
– Открой немедленно!
– Не могу…
– Тьфу! Если откроешь, обещаю, я защищу тебя от колдуньи и всех остальных. Дай только разобраться с этой катавасией! Я дам твоему народу свободу, процветание или еще чего там захотите… Вас чуть не истребили? Тогда попрошу мужа выдать энтам вечную охранную грамоту! Думай быстрее, Колль. Чует мое сердце, что наверху творятся-таки дела…
Колль думал, думал и думал, и все сильнее запутывался в фактах, логике, желаниях и мотивации.
– Ну? – спросил Черныш, глядя в сгущавшемся сумраке на господина.
Тот сидел и с кислой миной жевал кусочек корня выворотень-травы.
– Вроде бы помогает. Только слегка мутит, – признался виконт.
– А снадобье полностью излечит вас, я уверен…
Талиесин не ответил.
Морская болезнь отступила, и теперь он мог ясно смотреть на мир, видеть то, чего не видел раньше, чувствовать адекватное течение времени.
Драккары шли на веслах уже часов пять. Пнилл придерживался прежнего курса, на северо-восток, и гнал как сумасшедший. Гребцы периодически сменялись и работали так, словно за ними неслась стая морских драконов.
Однообразные пейзажи виконту быстро приелись, но он не стал бы отрицать, что они красивы, более того – оказывают потрясающее эстетическое действие на разум.
Но тревогу Талиесин не мог не чувствовать. Чем дальше забирались драккары, тем тень, висящая над этими землями, становилась гуще.
И вот уже небо заволокло тучами, что нависли, казалось, прямо над тяжелыми волнами. И горы превратились в молчаливые массы камня, похожие на сидящих великанов.
Завернутый в шерстяной плащ, Талиесин дрожал от страха. Теперь ему его жизнь в Тиндарии, сытая, исполненная благодати, сексуальных приключений и удовольствий, казалась нереальной и иллюзорной. Была ли она вообще? А может, только этот ужас и есть его единственная реальность?
Скрипели уключины, шумел ветер, плескали волны.
Талиесин всматривался в силуэты молчаливых мрачных берегов и старался не думать о чудовищах, но они лезли ему в голову.
«Не быть мне героем, господа. Я тут единственный, кто уж точно не приспособлен для морских военных походов. Даже Черныш, паразит, получает от этого удовольствие, а я?.. Слабак! Интересно, что бы сказала Ойла? Как там она?»
От внезапного выброса сентиментальности у виконта защипало в носу.
Он хотел только одного: прижать к себе возлюбленную и…
На носах и бортах драккаров варвары запалили большие смолистые факелы.
– Что они делают? – спросил Талиесин шепотом у дроу.
– Пытаются получить ответ. Селения стоят либо на берегу, либо рядом, в зависимости от рельефа местности, – объяснил слуга. – Если есть кто живой в деревушке, они отзовутся…
У виконта по спине пробежал табун исключительно крупных мурашек.
На нос «Страдальца Фига», где стоял, подобно статуе божества, Бородульф, взобрался дружинник с бычьи рогом наперевес. И задул в него. Звук, глубокий и хриплый, полетел во влажном ночном воздухе. Эхом отразился от прибрежных скал и ушел в небо, раскатываясь, словно незримая скатерть.
Талиесин поднялся со скамьи.
Драккары замедлили ход. Гребцы прекратили работу. Все смотрели на берег. Где-то там должно быть селение.
Отзовутся? Остался кто-нибудь живой?
Следом за «Страдальцем Фигом» позвал «Увалень», потом и «Чесотка». Ждали. Боевые рога искали выживших, но их не было. Грендель прошел по этим землям, собирая свой урожай. В общем-то, Талиесин, ставший почти закоренелым пессимистом, ничего другого не ждал.
Поплыли дальше. Варвары не разговаривали. Те, кто не занимался греблей, были при оружии. Все, что было в наличии на драккарах, перекочевало в крепкие жилистые руки. Отсветы факелов падали на лица воинов, вызывая у Талиесина холодную дрожь. Вот уже не думал он, что когда-нибудь испытает такие чувства. Сейчас почему-то вовсе не хотелось смеяться над былинным героизмом, которым так щедро пропитаны сказания и мифы…
Брр!
И еще – почему-то хотелось присоединиться вот к этим здоровенным вонючим дуболомам, которые не знают даже, сколько будет дважды два и явно путают правое и левое.
«Ага, ты молодец, виконт. Ты хорошо будешь смотреться в этой компании. Доходяга-недомерок, вооруженный фамильной шпажкой, которую недавно Бородульф использовал в качестве зубочистки!»
Виконт поежился.
Какие только мыслишки не приходят в ночные часы.
Пнилл передал приказ плыть дальше. Селение, что находилось в непосредственной близости от каменистого пляжа, самая обычная рыбацкая деревушка, было мертво. Ни голоса, ни факела в ответ на зов с драккаров.
Посла Тиндарии снова начало мутить. Теперь уже от страха.
Штурм городских ворот войсками кланов Каменнозубых и Вырой Могилу был успешным. Варвары, взбешенные известиями о том, что внутри бесчинствует безымянный враг, навалились всем скопом и без труда смяли сопротивление отряда стражи, подкрепленного несколькими десятками ополченцев.
Оборонявшиеся в свою очередь были уверены, что на город напали демоны, вызванные из царства Хель злыми колдунами.
Драка была бешеная. Ворота и большую часть стены просто опрокинули. У входа в город завязалась весьма нехилая резня. При свете факелов, но, по большей части, в темноте, где мало что разглядишь, варвары рубили друг друга самозабвенно. В этой схватке погиб Барас Справедливый, бургомистр Рыгус-Крока, несколько его здоровенных чиновников, Главный Конунг Стражей и Эшвах Разумник. Пытаясь утащить еще живого начальника с поля битвы, он получил от Перхуна Длинного Языка тычок дротиком в горло и истек кровью.
Так объединенные силы Вырой Могилу и Каменнозубых ворвались в столицу.
Рыгус-Крок походил на громадный ринг для кулачных боев, где все сражались против всех. Общая неразбериха и темные флюиды, которые щедро насылала на город Дрянелла, только усиливали хаос. Кровь залила улочки. Порт был завален трупами. Мертвецы плавали в и без того грязной воде фьорда.
Треть столицы горела, дым столбами поднимался к небу, а в свете пожарищ диккарийцы неистово истребляли друг друга, совершенно не понимая, в чем дело. Некоторые, впрочем, успевали осознавать, что будто незримые руки управляют их мечами, но сделать ничего не могли. Удар – и голова мыслителя катится по кровавой слякоти. Сообщество ландскнехтов, отдыхающих на родине от трудов ратных, поспешило сделать ноги. Ввязываться в драку бесплатно никто из них не собирался.
