Инга смотрела на него и понимала, что должна, обязана спасти своего ребенка от
верной погибели, а для этого должна взять ситуацию под контроль любой ценой.
Давление не пройдет, жалость — тоже мимо. Тогда — понимание, союзничество.
Тактика тонкой, очень мягкой игры. Верно!
— Игнат, расскажи мне о ней, — попросила ласково. — Я верю, вы все равно
будите вместе, и хочу лучше понять, кто станет членом нашей семьи.
Игнат удивленно, с долей недоверия посмотрел на женщину — шутит?
Нет, та не шутила — лицо серьезное, взгляд добрый, задумчивый, располагающий.
Сын не смог скрыть радости:
— Мам… ты, правда, веришь, что мы будем вместе?
— Конечно, сынок. Ссоры, недоразумения случаются в любой семье. Важно, чтоб
ваши чувства от этого не страдали. А они не страдают, я же вижу.
Но не успела мать закончить свою благожелательную речь, как Игнат вздрогнул,
уставился в окно. Ему показалось, что-то мелькнуло в темноте, послышалось
знакомое фырчанье. Парень забеспокоился, что из-за матери Лесс не залетит к нему,
и они не увидятся. Он резко вскочил и почти силой принялся выталкивать женщину
вон:
— Мам, иди, пожалуйста, иди! Я позвоню. Потом поговорим, хорошо? Ну, давай
мамочка, иди.
Женщина возмущенно уставилась на сына и хотела резко высказать, что думает о его
манерах, но вспомнила, что избрала роль тактичной, всё понимающей подруги всем
влюбленным безумцам. Выдавила улыбку и закивала, оставляя квартиру сына:
— Конечно, ты прав, мне пора.
Игнат благодарно посмотрел на нее, чмокнул в щеку и вернулся наверх, взбежав по
лестнице, перепрыгивая ступени, а Инга открыла дверь, но за порог не ступила.
Замерла, чутко прислушиваясь к тому, что делается наверху, гадая, что за
странных гостей, приходящих через окно, расположенное на восемнадцатом этаже,
ждет ее сын, безумный альпинист: парочку отмороженных экстремалов, агента СВОН?
Лесс сидела на ветке дерева, качаясь на ней. Поглядывала вниз на разборки
дворовых котов. Серый худющий наглец во все горло рассказывал неуклюжему рыжему
толстяку о своих потрепанных жизнью нервах. Тот пытался прорычать в ответ, что и
у него настроение аховое и в принципе на все трудности чужой жизни и отклонений
психики параллельно, но вместо достойного комплекции рыка получалось утробное
ворчание даже не кота, а его ужина.
Рыжему хотелось домой, серому нужно было показать, кто во дворе хозяин.
Один не умел драться, другой не видел в том смысла и стращал скорей от скуки да
зависти к сытой жизни собрата.
Лесс внимательно слушала их пререкания и, зевнув от скуки, решила помочь
солистам расстаться — рыкнула, как голодный лев, от души и с довольством. Рыжего
подбросило с места, понесло через серого в сторону кустов. Серый, путаясь в
собственных лапах, чуть не по-пластунски принялся отползать в противоположную
сторону, максимально сровнявшись с землей: Я желтый листик, я травинка, клочок
газона, уголок асфальтовой плитки.
Лесс фыркнула — вояка! И заскучала в образовавшейся тишине. Домой не хотелось —
что там делать? Одни буки — не порезвись, не пошали — тоска. По городу на сытый
желудок кружить — тоска в квадрате. А на дереве, как желудь сидеть да котов
пугать — тоска в кубе. И куда бедной Варн податься, чтоб развеяться?
А почему б человечка не навестить? — мелькнула шалая мысль. У него много
интересного в доме, и говорит он забавные вещи. Да, отчего б не повидаться?
Варн сорвалась с дерева и полетела знакомым курсом в сторону квартала высотных
свечек за парком.
Десять минут, пятнадцать — тишина. Инге надоело ждать, чутко прислушиваясь, как
законченный параноик, к тишине в доме. Она покинула квартиру сына, решив
обязательно рассказать мужу о том, что их сын, похоже, имеет серьезные проблемы
с психикой. Пора парня спасать. Если оба возьмутся: отец — силой, мать — лаской
— может, что и получится.
Лесс влетела, как вихрь, сшибая стоящего у окна парня. Повалила на пол, уселась
на него и зашипела в лицо, скорчив смешную рожицу:
— Не ждал-л?
Игнат счастливо рассмеялся, глядя в ее озорные глаза.
— Ну, я так не играю, — надулась мигом Варн, освобождая пленника' с
пояснением. — Я тебя пугаю, неужели не ясно?
— Не-а! — искренне заверил Игнат, блаженно улыбаясь.
— Фу-у, дурачок какой, — слезла с него Лесс и уселась на пол рядом. Огляделась
вокруг — чем бы заняться? А нечем. Опять к парню повернулась, решив продолжить
игру: оскалилась и зашипела. Игната скрючило от хохота.
Вот и развлеклась! — вздохнула Лесс. Ничего нынешнее поколение человекообразных
не боится:
— Вампиры кусаются, — поведала стра-ашным голосом, в надежде, что это парня
впечатлит, и он, наконец, испугается.
Игнат, сдерживая смех, лег набок, опираясь на локоть, с любовью глядя на девушку,
сказал:
— Ты больше похожа на разбуженную летучую мышь.
— Я вампи-и-ир, — растопырив пальцы, вновь завыла Лесс.
— Глупышка ты, — улыбнулся парень и повалил девушку на пол, навис над ней,
придерживая руками. Лесс заинтересованно уставилась в человеческие зрачки: что
ты задумал? Губы парня нежно накрыли ее губы.
Варн притихла, напряженно прислушиваясь к своим внутренним ощущениям,
вглядываясь в лицо Игната, в его блестящие глаза. И поняла — ей нравится поцелуй.
Расслабилась, приоткрыла губы, впуская чужой язык, и забилась от удушья. Слюна
парня, что яд, проникла внутрь, сдавила горло. Перед глазами Лесс замелькали
кадры из его жизни, не нужные ей, не интересные. Она взывала, откидывая Игната,
попыталась встать и улететь, но ее словно цепями опутали, прикрепили к полу.
Бэф! Бэф! — закричала она, мысленно взывая о помощи.
Минута, другая и невидимая сила подхватила ее, повела, как на аркане, в сторону
замка.
Игната же словно лишили сил. Он сидел у стола, не чувствуя тела, не осознавая
что оно есть, и смотрел, как Лесс, словно пьяная птица, мотаясь из стороны
сторону, вылетает из окна.
Он хотел остановить ее, но не мог пошевелить и пальцем, забыл, как кричать,
