— Ты примчишься на помощь?
— Постараюсь.
— Тогда я постараюсь как можно скорее попасть в такую ситуацию, — улыбнулась я и обняла его.
— Означает ли это, что ты будешь скучать?
— Буду. Ты — жук, Диреев. Залез ко мне под кожу, а я и не заметила.
— Тогда ты знаешь, каково мне… было без тебя.
— Было? — удивилась я, но отвлеклась на очень чувственные поцелуи, которыми он принялся меня осыпать. И шептать что-то возбуждающее и нежное и прикасаться кончиками пальцев, распаляя еще больше. Как жаль, что мы не одни, а в логове оборотней, которые славятся исключительным слухом и вредным характером. Как же жаль… но Диреев уедет, а мне тут еще жить, и жить. Новых насмешек мое бедное самолюбие не переживет.
Я легла спать в его кровати. Так легче. Если закрыть глаза, вдохнуть носом запах, то кажется, что он рядом. За эти три месяца я так привыкла к нему, даже сама не поняла, как так получилось. И я действительно скучаю.
Зря я все-таки не пошла к себе. У Диреева действительно тонкие стены, и не только в ванной.
В комнате Ника хлопнула дверь. И Катин голос проник в сознание.
— Что ты себе позволяешь?
— Это ты что себе позволяешь? Крутишь хвостом перед всеми этими…
— Что ты несешь?
— То, что вижу. Тебе приятно не так ли, когда столько самцов обращают внимание? Ведь теперь тебе есть из кого выбрать. Не то, что в России.
— Я не собираюсь разговаривать с тобой в подобном тоне.
— Нет, ты выслушаешь меня.
Звук удара заставил открыть глаза и тревожно посмотреть на стену. Что они там делают?
— Тебе понравилось вилять хвостом перед этими кобелями? Отвечай, понравилось?
— А если и так, то что? Я не твоя жена, чтобы ты.
Она замолчала на полуслове и вскрикнула.
— Нет, Ник. Прекрати. Мне больно.
Я встала, накинула халат и уже собралась идти к соседней двери, как услышала еще один удар, такой сильный, что наша смежная стенка дрогнула и Катин тихий всхлип. Я уже не медлила, бросилась к двери, дернула на себя и влетела в комнату. Катя почти полностью трансформировалась, как и бешеный Ник, нависающий над ней своей грозной тушей. Но даже так я заметила синяк у нее на скуле.
— Какого черта здесь происходит? — крикнула я и бросилась к подруге. — Ник, ты совсем что ли?
Нет, я знала, что у них не все гладко. Знала, что с приездом всех этих оборотней, молодых, красивых и не обремененных долгом, Ник начал всерьез ревновать, но не до такой же степени. Блин, мне говорили, что оборотни — горячие парни, особенно молодые, но чтобы настолько.
— Кэт, — опомнился Ник и кинулся было к ней, но я остановила.
Он отступил, но ненадолго. Как только я повела дрожащую Катю к выходу, преградил нам путь.
— Кэт, нам нужно поговорить.
— Ник, ты в себе, а? Какие разговоры после этого?
— Эля, не лезь.
— И позволить тебе ее бить?
Он промолчал. Виновен. Хорошо хоть не скрывает и понимает. А вот я не понимаю, почему Катя позволила подобному случиться. Она же сильная, смелая, решительная. И дать кому-то так с собой поступить?
Но и отпускать он не собирался. Преградил дорогу. Не представляю, что собирался делать, но Катин взгляд остановил и тихое:
— Уходи.
Не ушел, сбежал, разломав при выходе дверь, а я отвела подругу вниз. На кухню. Сейчас нам обеим не помешает свежезаваренный ромашковый чай. Жаль, не бабушкин.
— Кать, ты как? — решилась спросить я, после ее получасового угрюмого молчания.
— Хреново.
— Мне очень жаль.
— Мне тоже, — ответила она. — Покрепче ничего нет?
Я спорить не стала. Пошла в гостиную, достала из бара мартини и вернулась на кухню. Застыла от потрясения. Никогда не видела Катю плачущей. А сейчас… я даже не знаю, что делать.
— Кать.
— Забей, — проговорила она, даже не пытаясь вытереть слезы. — Это не первое и не последнее мое любовное разочарование. Одним козлом больше, одним меньше.
— Кать?! Может не стоит так категорично?
— Стоит, Эля. Стоит. Он не просто на свою девушку руку поднял. Меня учили быть сильной, реагировать на угрозу мгновенно. Ты не представляешь, что бы было, если бы ты не появилась.
— А что бы было?
— Кто-то из нас бы сильно пострадал. Скорее я, он старше и сильнее. Если бы не ты, все это скверно бы закончилось.
— Мне очень жаль, — повторила я, не представляя, как помочь.
— А самое ужасное, что после этого ничего уже не будет, понимаешь? Ничего.
Она заплакала уже не сдерживаясь, а мне осталось только обнимать и гладить по голове. Да, это ужасно, когда парень поднимает руку на девушку. Этого не должно быть. Никогда. Но… я могу его оправдать. Они оба были на эмоциях, не соображали, что творят и говорят. Зачем же так? Ведь Ник не негодяй какой, он женщин не бьет. Это просто ошибка. Чудовищная ошибка.
— Кать. Пойдем. Ты отдохнешь, примешь ванну, выспишься, а завтра все решишь. Как говорится в известной пословице: «Утро вечера мудренее».
— Здесь не о чем думать, Эля. Думаешь, одна ты это слышала? Думаешь, наследница лунного клана может позволить себе иметь парня, любовника, мужа, который заводится, стоит только заговорить с другим? Мне нужен друг, союзник, тот, кто будет верить мне, а не изводить ревностью. Все кончено.
У меня разрывалось сердце. Она так плакала, что самой хотелось сесть рядом и зарыдать в голос. Интересно, а у всех так бывает? Всех любимые разочаровывают? Или только нам так не повезло?
Я решила спать у Кати. И очень кстати. Ник появился под утро. Пьяный, злой, жаждущий разломать и нашу дверь тоже, заодно и всех обитателей перебудить. Хорошо, Марк появился, увел брата. С большим трудом. Кажется, они там подрались даже.
— Придурок. Будь проклят день, когда я решила связаться с ним, — пробурчала Катя и перевернулась на другой бок. А мне не спалось. Я бы пробежалась, как раз и хотя бы перед завтраком, но не решилась оставлять Катю одну. Вдруг, Ник вернется.
А вот душ принять не помешает. И как только я поднялась с кровати, меня накрыло что-то. Я не думала, что это называется видением, но поняла, когда увидела яркий образ в голове. Я сейчас словно фильм смотрела и в этом фильме другая я шла по длинному коридору, напоминающему галерею или зал в музее. Поежилась от холода. Света, пробивающегося в окна, было недостаточно, чтобы разглядеть, что происходит в глубине. Но слышала Генри.
— Я все понимаю. Но давай попробуем сначала? Давай хотя бы попытаемся?
— Это не возможно. Пожалуйста, Генри, встань.
— Я люблю тебя, боги, как я тебя люблю.
— Генри… прости, но я не смогу ответить тебе взаимностью.
— Из-за него? Из-за того ничтожного человека?
