Наконец богатыри узрели две светлые фигуры. Одна — Марья, а вторая — неизвестно кто. Обе были вытащены на травку, после чего побратимы приступили к расследованию. Черноволосая девица имела здоровущий шишак на голове и мирно лежала в беспамятстве, чему богатыри были только рады. А вот обитатель бывшего полуразвалившегося, а ныне развалившегося полностью дома, их заинтересовал.
Был он среднего роста, тощий, одет в какое-то рубище грязно-серого цвета. На вид — старичок преклонных лет. И на лицо страшненький по любым меркам: нос крючком, длинная, лохматая седая борода, а вокруг глаз два черно-фиолетовых круга.
— На Людвига похож, — заметил Ваня. — У него тоже глаз не видно.
— Эй, просыпайся! — Конан легонько похлопал незнакомца по щекам, чуть не оторвав тому голову.
Киммерийские методы могут разбудить даже Рипа Ван-Винкля.
— Опять ночь? — простонал незнакомец, тщетно пытаясь открыть глаза.
— Нет, ясный день, ты разве не видишь? — удивился Ваня.
— Ежу понятно, что не вижу! Тебе бы так врезали! — рассердился незнакомец, потрогал глаза и поморщился: — Опять с фингалами две недели ходить!
— А я думал, ты всегда такой… синеглазый!
— Что за жизнь такая — понаедут дураки, шуток не понимающие, да ещё и издеваются! Опять, небось, дом развалили?
— Так эта груда брёвен называлась домом? — уточнил Грыст.
— Груда? — убито спросил старичок. — Подымите мне веки, я хочу посмотреть!
— Он ещё и дразнится, — проворчал Людвиг, открывший себе рукой один глаз.
Сердобольный Ваня помог незнакомцу. Тот, взглянув на разруху, обречённо вздохнул:
— Работы на месяц. И чего вам у Вия понадобилось?
— А ты откуда знаешь, что мы Вия ищем?
— А чего ж мне не знать, если вы сюда пришли? Я — Вий!
— Ой! — Ваня отпрыгнул в сторону. — А я думал, ты сказка!
— Сам ты дурак сказочный! — сердито проворчал Вий.
— Смотрите-ка, меня определил сразу! — обратился Ваня к друзьям. — Точно Вий!
— И цветочки, наверное, вытоптали, — продолжал бурчать Вий, ползая на карачках и на ощупь трогая траву и цветы. — Хоть кто-нибудь удобрил их, или я опять впустую пострадал?
— Чего? — богатыри с удивлением уставились на Вия.
— Когда сюда приезжает кто, я шумлю слегка, — пояснил тот. — Ну, и от испуга некоторые удобряют землю. Цветочкам удобрения нужны, а где их взять? Вот я и придумал способ. Поэтому некоторые недалекие люди и назвали мой дом нечистой церковью. Ну, так никто из вас не внёс свой вклад?
— Лошадки, разве! — пожал плечами Конан.
— И я разок… удобрил, — пискнул Филька, поменявший, наконец, штаны.
— И то ладно, — буркнул Вий. — А то ведь как бывает? Приедут, в глаз дадут, да ещё и дом порушат! И всё зазря!
— Каждый раз в глаз бьют?
— Каждый, — кивнул Вий. — Как будто других мест нет! Потому и приходится просить веки мне поднять… Даже присказка уже появилась…
— В темноте только твои глаза и видно, потому туда и метятся, — пояснил Ваня. — Ты бы зажмуривался, а потом пугал!
— Вот балбес! Как же я увижу, куда иду? Наткнусь на основной столб и сам же дом разрушу! — возмутился старичок.
— Сам балбес! — в кои то веки Ваня рассердился. — Дом твой всё одно разрушен, а так ты ещё и с фингалами на пол-лица!
— Хм, — Вий задумался, — а дурак ведь дело говорит! Решено, в следующий раз попробую шуметь с закрытыми глазами!
— Отлично! — в разговор вмешался Конан, как всегда, с киммерийской дипломатичностью. — Мы тебе совет умный дали, а ты нам сейчас кое-что скажешь!
— Скажу, — подтвердил Вий. — Обратная дорога там, откуда вы приехали. Чтобы на неё попасть вам надо развернуть коней…
— Э-э, нет, так просто ты от нас не отделаешься! Нам нужно знать, куда Кощей упрятал Иванову невесту!
— Мало ли кому что нужно! Если я всяким проходимцам буду…
— Будешь! Потому что в противном случае мы тебя с собой в стольный град захватим. А там при всём честном народе царь тебя велит на кол посадить!
— Ух ты! А за что? — неподдельно удивился Вий.
— Ну… как это? Ты — злобный, вот! — Конан, похоже, исчерпал запас красноречия и молча взглядом показал Ивану, дескать, выручай.
— Да! Ты — очень злобный! — с воодушевлением начал Ваня, но на том перечень преступлений Вия и иссяк. Русский богатырь почему-то не смог припомнить никаких подробностей.
Грыст пожал плечами: мол, я вообще не в курсе. Людвиг самозабвенно изображал Будду в нирване, что с его опухшим и неподвижным лицом было выполнить незатруднительно.
— А ещё? — спросил Вий. — Неужели только и говорят, что я всего лишь злобный? Не, ну что за жизнь такая?!! Стараюсь, стараюсь, слухи ужасные о себе распространяю, а на выходе что? Злобный! Тьфу!
— Ты о себе слухи распространяешь? — удивился Ваня.
— А как же! Иначе, все, кому не лень, сюда потащатся! И так оракулы да волхвы одолевают, мол, подскажи, да расскажи, да дай попробо… а нет, это из другой истории! Ну, в общем, катитесь своей дорогой!
— А хочешь мы тебе заудобряем всю поляну совершенно безвозмездно? — предложил Грыст. — А ты нам в благодарность скажешь, где Ванькина невеста!
Странно, но почему-то Грыстово предложение пришлось не по душе Вию, и он начал ругаться на тарабарском (тролль лихорадочно запоминал новые слова). Вдоволь отведя душу, обитатель разрушенного дома немного успокоился.
— Ладно, чувствую, от вас мне не отвязаться! Уговорили! Я отвечу на ваши вопросы, а взамен вы…
— Не захватим тебя с собой для казни! — закончил Конан.
— Нет, взамен вы…
— Удобрять-то где угодно или специальное место есть? — спросил Грыст.
— Тьфу! — рассердился старичок. — Вы помолчать можете?
— Это взамен того, что ты нам скажешь? — уточнил понятливый Ваня. — Хорошо, ты говори, где Василиса, а мы помолчим!
Вий застонал и попытался изобразить, как закатывает глаза к небу, во всяком случае, голову вверх он поднял.
— Ну, почему все богатыри такие непробиваемо-тупые?!!
— Доспех потому что хороший! — подал голос с печки Людвиг.
Вий заорал так, что ближайшие к нему цветочки растеряли все лепестки, а трава полегла наземь. Лошади сорвались с места и поскакали куда глаза глядят. Филька, по-видимому, обладал сверхбыстрой реакцией — он тут же помчался догонять скакунов. Правда, странным образом, бежал он впереди лошадей…
— Я вас всех сожру сейчас! — брызгал слюной Вий. — Жаль только, не вижу ничего!
— На ощупь слабо? — ухмыльнулся Конан. — Начинай с Марьи — она к тебе ближе всех!
— Марьи? — старичок вдруг притих. — Надеюсь, среди вас нет римлян, кои так любят мужчин Мариями нарекать?
