– Кто это – Лаль? – спросила Инна -Ш-Ш! Ты что? – шикнул на нее юноша.
– А что такого? Кто он?
– Повелитель сновидений!
– А разве не госпожа Айя… – начала девушка, но Киш перебил ее:
– Легенда о сне! Ты что, не слышала ее?
– А, да! – Нани понимающе закивала. – Ее рассказывали. В одном из прошлых городов.
Только имя… Там не упоминалось имя.
– Ну конечно, Инна! – подруга смотрела на нее с долей нетерпения: "Разумеется, ты не понимаешь! Было бы удивительно, если бы было иначе!" – Ведь никто не произносит имени Губителя! А Обманщик, чем он лучше?
– Обманщик? – спросила Мати -Ну да, – караванщики повернулись к ней. – Так в легенде называют повелителя кошмаров. Это только ты, идущая по дороге господина Шамаша и находящаяся под Его защитой, можешь позволить себе произносить имена.
– Это из-за Лаля я оказалась за многие дни пути от дома, – Мати поморщилась. Ей было противно одно воспоминание о нем. – Ненавижу!
– Он бог, Мати.
– Тоже мне, бог! – презрительно фыркнула девушка, не заметив даже, что чужак назвал ее по имени. Конечно, раз они знают легенды, то знают и его, ведь в них оно есть.
– Ну да, и тот, кто идет по дороге величайшего из небожителей, время от времени забывает, кто он на самом деле, – скривившись, произнесла толстушка.
Мати не нравился ни голос чужачки, ни усмешка на ее губах, ни вообще весь вид, с которым все это говорилось. У нее возникло такое чувство, словно Нани обвинила ее в неуважении к богам, более того – богохульстве.
– Я помню, кто я, – вновь насторожившись, сжавшись, словно готовый отразить нападение зверь, сквозь зубы процедила Мати. – Всегда помню!
– Она не тебя имела в виду… – начала Инна, но резкий взгляд чужачки заставил ее замолчать.
– Все в порядке. Я уже не маленький ребенок, который готов обижаться по поводу и без повода. И, потом… – она резко повернулась к Нани: – Ты хочешь разозлить меня, да? Зачем тебе это?
Девушка ничего не ответила, лишь как-то небрежно повела плечами, словно говоря:
"Понимай, как хочешь. Мне все равно".
– Мати… – вместо нее заговорила Инна. – Взрослые просили нас… Ну… Узнать о прощении. Даже не так… – она с трудом подбирала слова. – Боги… О Них нельзя ведь говорить всуе… Но… Его прощение… Их прощение… – она не знала, что сказать, как выразить словами мысли, так, чтобы не проговориться и, в то же время, сделать их понятными. – Ты простишь нас за то, что мы так встретили тебя?
Ну, неприветливо? – она бросила быстрый взгляд на подругу, затем продолжала. – Нам следовало помнить о гостеприимстве… О том, что ты не простая смертная…
– И ты тоже так думаешь? – Мати смотрела прямо на толстушку, ожидая, что та скажет, решив для себя, что от этих слов чужачки будет зависеть ее ответ.
Нани, скривив губы, как-то неопределенно пожав плечами. Может быть, она просто не слушала гостью, может быть, ей, в отличие от подруги, было совершенно все равно, что подумает о ней спутница небожителя, и все, что заботило ее дух в этот миг, – это недовольство тем, что ей придется какое-то время делить повозку с чужачкой. Чужачкой, претендовавшей не только на один из углов повозки, которую они с Инной по праву считали своей, но и на ее место в центре внимания друзей.
– Может быть, в тебе и есть что-то необычное, – спустя несколько мгновений напряженного сдержанного молчания, проговорила она, – но это скорее твой путь, чем ты сама.
– Я не виновата, что родилась в своем караване, – если бы та просто промолчала, Мати обиделась бы, разозлилась, но от тех слов, что были сказаны, ей стало больно. И куда обиднее, чем от всех остальных, которые могли бы прозвучать.
– Однако ты ничем и не заслужила этого!
– Может быть…
– Не может быть, а точно! Заслужить можно только свою собственную судьбу! А это – дорога твоего отца, не твоя! Ведь ты еще не прошла испытания, верно?
– Верно… – Мати вздохнула, а затем, спустя несколько мгновений, спросила еще: – Я в чем-то провинилась в твоих глазах?
Нани отвернулась. Ей хотелось, чтобы от этого ее жеста веяло небрежностью и безразличием – "Сама знаешь", но на деле вышло слишком резко, нервозно – "Да тебе-то какая разница?"…
– Прости, если что. Я не хотела.
В устремившихся вслед за этим на гостью глазах читалось неподдельное удивление.
Никто не ожидал подобного!
– Ты ни в чем не виновата, – тихо проговорил Киш. Он смотрел на гостью с восхищением.
– Я понимаю. Я вторглась в ваш мир, нарушала покой вашей жизни, но… – в ее глазах сверкнула слеза, которую Мати поспешила смахнуть, пока собеседники не заметили ее. – Поймите, это все произошло не по моей воле! Я совсем не хотела покидать свой караван! Не в этот раз! Это Лаль! Он всегда ненавидел меня, а тут еще я не позволила ему исполнить мое желание. Он так разозлился, что…
– Ты говоришь о богах, словно они простые смертные! – душа Инны трепетала, широко открытые глаза горели восхищением и страхом. Она боялась пропустить хотя бы одно слово самой невероятной на свете истории.
– Я… Я не должна так вести себя, – вздохнув, Мати опустила голову на грудь. – Мне не следовало быть… непочтительной, а к тому же еще и смущать вас своей дерзостью, но… Но я так привыкла ко всему этому…
– Да, мы понимаем, – поспешно закивал Киш, – это ведь твоя жизнь – дорога величайшего из небожителей. И, к тому же, ты наделена даром… Зная обо всем этом, мы должны были оказать тебе почести, а не…
– Никакая я не Хранительница, – о, как ей хотелось, чтобы в этих ее словах не было правды! Обладать силой – когда она была маленькая, да и потом, девушка не раз думала об этом, мечтала, даже представляла себе – вот, однажды, в подарок на день рождения, Шамаш наделит ее этим даром. И научит им пользоваться. Или не Шамаш, он всегда так строг и осторожен, когда речь шла о силе, убежденный, что в неумелых руках она опасна и не принесет ничего, кроме вреда. Тогда Матушка Метелица. И не важно, что богиня снежной пустыни с тех самых пор, как Шуши ушла, оставив подруге Ашти, ни разу не приходила к ней даже во сне, девушка всегда чувствовала Ее где-то рядом, за горизонтом.
Но время шло, ей дарили множество подарков, но только не этот – самый желанный и долгожданный…
Она грустно вздохнула.
– Нет, ты магиня! – не выдержав, вскрикнула Инна, не понимая, почему собеседница не признавалась в том, о чем всем было известно и так.
– Магиня! – прыснула со смеха Нани. – Ну и слово ты выдумала ради нее, подруга!
Мати взглянула на нее с болью в глазах, которые словно говорили: "Ну почему вы так ко мне жестоки? Зачем мучаете меня? Смеетесь надо мной?" -Но это действительно так! – не унималась златоглазая. – Подтверди, Киш!
