Какая‑то сила удержала Ярослава закончить экзорцизм:
— Говори, — обратился он, — какого хе… тебе надо?
— Фи, — сказало существо. — Какое хамство, изображает из себя святошу, а ругается, как лодочник, имей хоть каплю уважения, я же падший, но не мелкий дух незнающий ни чести, ни совести.
— Ну, ты ещё о своём женском достоинстве вспомни, — поддел его Ярослав.
— Хотя бы и вспомнить, в таком случае я заслуживаю хоть крупицу уважения.
— Хорошо, — согласился Ярослав, — но исключительно благодаря твоей женской сущности. Так отвечай, чего надо, не тяни резину, иначе прогоню без сожалений!
— Вы заинтересованы в благополучном прибытии переселенцев в пункт назначения, но кое кому уже известно о вашем приходе, и они не преминут помешать, и в покое не оставят.
— Чем мы им не угодили, я на Троне пару недель, и не должен успеть обзавестись врагами, — искренне удивился Ярослав.
— Такие как ты им уже две тысячи лет мешают… Почему? Никто не знает, скорее всего, вечная борьба добра со злом, а следует из этого, что ваши враги одновременно и мои.
Но Ярослав не слушая падшего продолжал:
— Кто они?
— Такие же пришельцы как и вы. Откуда? Пока не знаю, миров подобных Трону и Земле не счесть, возможно, с одного из них. Врата могут связывать не только наш с тобой мир. Но и некоторые другие.
— Чем пришельцы помешали тебе?
— Их хозяева вечные враги моей семьи, во многом то чем я сейчас являюсь их заслуга, произошло по их вине и жизни мне на Троне рядом с ними не будет. Остатки паствы перебьют, а там и дух мой рассеется как дым.
— Может грохнуть эти врата к нечистого матери и делу конец, никакое зло и его прихвостни не полезут, — импульсивно предложил Ярослав.
— А я о чем говорю? — всплеснул руками Алекс, — у нас общие интересы.
— Ну, ты скажешь — общие интересы! Может быть, параллельные пути, и то, скорее всего, временные. Мы ведь с вами, можно сказать, земляки, — продолжил Ярослав, развалясь в отцовском кресле и закусывая поставленными матерью пирогами, — как вы здесь очутились, вдали от родины?
— Не догадываешься? — спросил падший.
— Догадываюсь, но хочу услышать твою версию.
— Господин твой изгнал.
— Не преувеличивай, скорее создателю надоело ваше безрассудство и безответственность, и он поставил на вашей семейке крест, как на многих других.
— Вскоре он поставит крест на всех вас, только длинным концом вверх, — зло огрызнулся демон.
— Штаны лопнут, — рассердился Ярослав, — а ты придержи язык, изгоню. Лучше расскажи, как прихлопнуть врата и справиться с врагами. Видел я тут одного краснорожего.
— Если у человека красное лицо, это ещё не значит, что он эмиссар из иного мира. Врата — сложное явление и их не прихлопнуть, положив на ладонь, необходимо искать пути решения. Возможно, маг Мелоуз из города Риналь сможет помочь в этом. Что касается эмиссара, то боюсь, они сами найдут тебя, и лучше всего до поры держаться от него вдалеке, не вступая в открытое противостояние, и тут может пригодиться моя помощь.
— Чем ты можешь помочь, если по существу не х… не знаешь?
— Конечно, силы наполовину развоплощённого духа не велики и вездесущностью я давно не обладаю, но кое‑что могу, и за две тысячи лет, как прячусь на Троне, многое знаю, по этому смогу помочь советом. И это, в общем всё.
— Не густо, — сожалел Ярослав, — придётся искать самому, или захватить эмиссара в плен и вытрясти из него душу.
— Ни в коем случае не рискуй, — отвечал дух, — тебе не справится с сильным колдуном, в начале сам научись хоть чему‑нибудь, одной веры в силы твоего господина не хватит, необходимо большее.
— Да я на Земле почти не чего не умел, так, приворожить кого, или болезнь наслать, или по мелочи напакостить. Всякая ерунда, которой бабушка научила. Вот она была знатная ведунья, людей лечила, со скотины порчу снимала. Да и грех все это, я знать то знал, но старался никогда не использовать, разве что по погоде, дождик заслать, капусту полить.
— Трон, — совсем другой мир. Здесь магия разлита щедрой рукой, из‑за близости к высшим силам. Ты станешь в десятки, сотни раз сильнее, только напрячься надо, научится.
— В таком случае достань мне частичку этого самого эмиссара, волос, там, или частичка кожи, или, на худой конец, отпечаток пальцев на предмете, я ему такую диарею устрою, пол года будет страдать, и ни что не поможет.
Алекс засмеялся, а за ним Ярослав.
— Представляю Архимага на толчке, — сквозь слезы говорил падший, — и постараюсь найти пути для реализации твоей хохмы, но не обещаю, на прямую к нему не подойти, тут необходимо соблазнить кого‑то из его подручных, а это не просто.
— Ладно, — Ярослав хлопнул Алекса по плечу, — заключим с тобой оборонительный союз, раз братья бесы тебе не по нутру. Функции распределяем так: я сопровождаю переселенцев до места, там решу, как действовать дальше. Ты займёшься разведкой. Постарайся определить место нахождения их подручных, или лиц, действующих по их указке, по обнаружению докладывать немедленно. Кстати, как мне найти тебя?
— Никак, — отвечал демон, я не человек, письмо не напишешь, и посыльных не пошлёшь, есть правда в горах на юге небольшой культ среди местного племени. Они содержат храм, а при нем оракул, можно, в крайнем случае, воззвать через него, но сейчас постараюсь являться по мере необходимости, или если будет информация.
— На том и порешили, — заключил Ярослав, протягивая руку для пожатия. Алекс ответил лёгким невесомым касанием руки и сию секунду исчез, растворившись в эфире.
Очнулся от сна Ярослав только утром в хорошем настроении.
Ещё четыре светила этого мира не дошли до половины неба, как по пути следования переселенцев стали появляться засеянные зерновые поля. Вначале дорога превратилась в наезженную колёсами телег пыльную колею, затем, то тут, то там из лесной чащи выступили лоскуты крошечных, вновь возделанных полей. Позже, они округлились, превращаясь во вполне значительные участки. От основной дороги змеились ответвления к ближайшим хуторам, не видимым, но предполагаемым. Перелески, сведённые топором человека до редких и жалких остатков некогда дремучих лесов, уже не сдерживали широту простора. Густые пшеничные нивы колосились увесистым добротным зерном, радуя своих хозяев (хлеборобов) надеждой на сытую зиму. Полосы дозревающего ячменя прерывались межами овса и гречихи. В низинах и неудобьях попадались свежее скошенные луга. На их благодатной траве паслись коровы, бурой и довольно мелкой породы. Издалека виднелись другие виды скота: небольшие группы коз и даже свиней пасущихся вольно.
