Но ничего неприятного до конца дня не произошло. К вечеру они встали на ночлег возле мелкой речушки, разбили небольшой лагерь, развели костер, подкрепились съестными запасами и до самого сна слушали песни Соловья. Настроение у того было хорошим, и песни были, по большей части, романтические. Алессия сидела, обняв себя за ноги, и весь вечер смотрела на Лютена. Эйриэн сидела рядом с ней спина к спине. Иногда кто-нибудь вставал, чтобы подкинуть дров в костер. Когда ветки вспыхивали, вверх выбрасывало крупные горящие искры угольков, и светящиеся в темноте глаза Литавия, сидящего напротив, казались в этот момент такими же горящими угольками.
Королева не заметила, как уснула. Песни менестреля порой служили очень даже неплохими колыбельными.
Мир мерно покачивался вверх-вниз, словно на легких волнах бриза. Было раннее утро, когда слегка приглушенные звуки отражаются негромким эхом друг от друга. В кустах заливисто высвистывал трели соловей, ему аккомпанировали скрипки цикад. Лес тонул в неярком свете только что проснувшегося солнца. Силуэты деревьев и кустов были прорисованы тонкими светящимися лучами. Трава перед глазами Эйриэн плавно колыхалась вперед-назад, вверх-вниз. Было необычайно спокойно и хорошо. Эльфийка лежала на чем-то теплом и уютном, а прямо под ее ухом что-то беспрестанно билось с постоянными равными промежутками. Так умиротворенно девушка себя чувствовала лишь в далеком детстве, когда ее баюкала мама.
Эйриэн подняла голову вверх и уткнулась взглядом в глаза Литавия. Они были какими-то невозможно большими и близкими. Королева не сразу осознала, что проснулась на груди вампира, а когда поняла это, мгновенно вскочила.
— И давно я так сплю? — сердито спросила она. Хотя повода сердиться у нее не было.
— Не знаю. — Молодой человек сделал вид, что не заметил ее плохого настроения.
— И давно ты не спишь? — Вопросы Эйриэн в это утро по какой-то неведомой причине не отличались разнообразием.
— Пару часов где-то, — пожал плечами Литавий.
— А почему меня не разбудил? — Ее голос стал еще более суровым.
— Ты так сладко спала.
— Доброе утро, голубки, — поприветствовал друзей Лютен с откровенной ехидцей в голосе. — Сельба, ты так хорошо смотрелась на груди Литавия.
— Вот еще! — вскочила эльфийка, уперев руки в бока.
— Я думаю, Алессии тоже неплохо спалось под одним плащом с тобой, — парировал вампир.
— Это не то, о чем ты думаешь, — покраснел менестрель. — Мы просто друзья.
— Мы тоже просто друзья. Правда, Сельба? Эльфийка нутром чуяла в этой фразе какой-то подвох, но не смогла понять, в чем же он состоит, и согласно кивнула.
— Доброе утро, Соловей, — улыбнулся не менее ехидно Литавий, возвращая полученную колкость. Учитывая, что клыки у него были длиннее, улыбка получилась еще более язвительной, чем до этого — у певца.
Только что проснувшаяся Алессия протирала глаза.
— Пойдем наберем воды для котелка, — предложил вампир эльфу.
— Заодно искупаемся, — поддержал тот идею.
— Ты поняла, о чем они говорили? — спросила Эйриэн, когда молодые люди удалились.
— Нет, я все проспала, — сонно ответила воительница, сладко потянулась и вновь повалилась на траву.
— Лежебока, — проворчала королева, собирая хворост для костра.
До Файана они добрались ближе к полудню. Наскоро пообедали в одной из харчевен, купили наконец-то нормального коня для Литавия и, не мешкая, отправились дальше.
Кони неслись как бешеные весь день до самого вечера.
Проезжающие мимо путники при виде них шарахались в стороны или прижимались к краям дороги. Королеве постоянно приходилось сдерживать вырывающегося вперед агиски, чтобы остальные за ним поспевали. Арейон не знал усталости, но обычные лошади начали уставать и спотыкаться в наступающих сумерках.
— Сельба, — окликнул ей Лютен Мерилин, — надо сделать привал. Встанем с рассветом и оправимся дальше, иначе может получиться так, что остаток пути нам придется идти пешком, потому что наши кони переломают себе ноги в темноте. Хоть дорога и объезженная, мало ли что может случиться: неудачная кочка, ветка или поваленное дерево.
— Хорошо. — Эйриэн придержала Арейона.
— Здесь полянка, — крикнула Алессия, указывая на просвет между деревьями. Друзья вывели туда своих лошадей и огляделись. Место было как раз подходящим для ночлега. Когда-то раньше тут была стоянка лесовиков. От них остался прорытый в земле колодец и поленницы дров, сложенные под навесом. Еще один навес укрывал путников от непогоды.
— Здорово! — воскликнула воительница.
Путники расседлали коней и пустили их отдыхать после долгой скачки. Из всех животных только агиски чувствовал себя превосходно, словно и не несся галопом целый день. Хотя его вряд ли можно было отнести к обычным животным.
— Кто-нибудь будет пирожки? — Королева открыла вещевой мешок и обнаружила недоеденные запасы, доставшиеся ей от Марии.
— Сколько они у тебя там лежат? — с опаской глядя на пирожки, поинтересовался менестрель.
— С того момента, как выехала из дворца. Но не стоит беспокоиться, королевская стряпуха знает особые рецепты, так что пирожки даже сейчас как новенькие. — Девушка отломила себе половинку и отправила в рот.
— Это ты, получается, их с собой уже почти седмицу возишь? Нет, спасибо, что-то мне не хочется, — отказалась Алессия, покосившись на жующую эльфийку.
— Ну и зря, — довольно прочавкала Эйриэн, — очень вкусные, кстати, с грибами и кроличьим мясом.
— А я попробую, — отважился вампир. Лютен посмотрел на него с уважением.
Королева порылась и, вытащив самый большой пирожок, протянула его Литавию. Молодой человек принял его, понюхал, зажмурился и откусил. Воительница с Соловьем тоже в страхе закрыли глаза. Вампир прожевал, удивленно открыл глаза и откусил кусочек побольше, затем еще один, еще и еще, до тех пор, пока от пирожка ничего не осталось.
— А больше нет?
— Есть! — Эльфийка радостно протянула ему еще один.
— Литавий, а ты уверен, что это точно есть безопасно? — все еще не веря в происходящее, поинтересовался менестрель.
— Больше чем уверен, это не только безопасно, но еще и очень вкусно, — проговорил вампир, причмокивая.
— Интересно, а органы пищеварения у вампиров и эльфов устроены одинаково? — Лютен задумчиво почесал подбородок.
— Думаю, да. Сельба, дай мне тоже пирожок, — решилась Алессия.
Певец посмотрел на друзей, как на сумасшедших, но когда даже дама его сердца бесстрашно принялась за столь сомнительное печево, он решил не уступать ей и обреченно согласился:
