— Ах вы проказник! — расхохотался Весьмияэль. — Кажется, вы кого-то прячете от меня! Не беспокойтесь, я не проговорюсь!
— О! — Ирон допил остатки вина из последней бутылки. Глаза у него уже были совершенно осовелые, но язык, как ни странно, не заплетался. — Такая девка! Огонь-девка! Я дикарок люблю, — сообщил он. — Только ручных… Ну! Игра такая!..
— Понимаю, понимаю, — кивнул Весьямиэль. — И что же? Судя по вашей… хм… травме, красавица вас невзлюбила?
— Это оказалась настоящая!.. — обижено сказал Властитель. — Настоящая дикарка! Она… в общем, не желает повиноваться. Она меня… скамеечкой!.. Это не в моём вкусе, пришлось её…
— Выпороть? — осведомился тот.
— О нет! — замахал руками Ирон. — Я не бью женщин, они кричат, плачут, и вообще это некрасивое зрелище…
— Зря вы так полагаете, — заметил Весьямиэль. — Наказания используются в любовных играх. Многих это… возбуждает!
— Только не меня, — помотал головой тот. — Я люблю ласковых, покорных… С виду диких, а на самом деле… Так что скоро она смирится будет моей!
— Вы ее что, заперли в подвале с крысами?
— Нет… просто чуть-чуть зелья, — зевнул Ирон. Видно было, что прямо держать голову ему сложно. — Чуть-чуть зелья, и скоро она станет послушной и милой… Вот уже должна была стать! Хотите взглянуть?
— Конечно! — дело оборачивалось легче, чем изначально думал Весьямиэль. Хозяин сам проводит его к пленнице, превосходно! — А может быть…
Он снова зашептал Ирону на ухо, тот покраснел и чуть было не протрезвел: видимо, предложение гостьи его ошеломило. Весьямиэль не видел ничего необычного в любовных играх втроем, так что поведение Властителя его насмешило.
— Ну… это интересно… — выдавил тот и решился: — Окажите честь провинциалу! Сейчас я позову… и мы пойдем!..
— Не нужно никого звать, — Весьямиэль толкнул его обратно в кресло. — Отдохните…
— Я не устал! — от вина Властитель сделался буен, а это было ни к чему. — Мы сейчас пойдем, и… и…
— Конечно, — Весьямиэль наклонился к нему, прижал осторожно нужную точку на шее у Властителя. — Но всё же отдохните…
Он тщательно обыскал его карманы, отыскал ключ, вложил в свешивающуюся до пола руку Ирона пустую бутылку, потушил свечи и крадучись вышел из зала. Тишина и темнота, глухая ночь на дворе. Слуги, может, не разошлись по своим каморкам, но уж дремлют точно, дожидаясь, пока настанет время вести пьяненького хозяина в постель…
Искать нужную дверь пришлось недолго — она единственная на третьем этаже оказалась заперта. Охраны не было, видно, хозяин полагался на замки. Ключ подошел, и Весьямиэль осторожно распахнул дверь, готовый в любой момент отскочить в сторону, если Маше вздумается огреть его по голове чем-нибудь тяжелым.
Однако в комнате царила тишина. Весьямиэль неслышно вошел, притворив за собой дверь. Лунного света, проникающего в окно, вполне хватало, чтобы разглядеть, куда ступаешь. На кровати угадывалась женская фигура…
"Спит она, что ли? — удивился Весьямиэль. — Сильна!"
Он зажег свечи, чтобы оглядеться, и тут же встретил взгляд блестящих голубых глаз. Маша не спала, но… Что-то тут было не так.
Додумать эту мысль он не успел, потому что разглядел, наконец, Машу.
В следующий момент его буквально сложило пополам от неудержимого хохота — пришлось зажимать себе рот руками, чтобы не перебудить весь дом! Такого зрелища он не ожидал… Да, вкусы у Властителя были более чем оригинальные! Весьямиэль бы на такое чучело не польстился: одна размазанная по лицу синяя и красная краска чего стоят! Возможно, когда-то это было макияжем, но теперь действительно напоминало дикарскую раскраску… А уж одежда! Кожаный корсет с клочками меха, вместо юбки — какие-то лоскуты, и грудь, и зад наружу, словом… Словом, Властитель Ирон оборудовал у себя дома отделение веселого дома и наслаждался жизнью. Вот только Весьямиэлю некогда было дивиться вкусам провинциальных аристократов.
— Эй, слышишь меня? — окликнул он. — Отвечай!
— Слышу… — отозвалась Маша, но с места не тронулась.
"Зелье!" — вспомнил Весьямиэль.
— А ну, подойди, — велел он.
Маша встала и деревянной походкой приблизилась.
— Отлично! Просто отлично! — с искренней радостью произнес мужчина.
В самом деле: не придется препираться с упрямой девкой с риском перебудить весь дом, убеждать ее в чем-то, оправдываться, чего доброго…
— Возьми с кровати покрывало и закутайся, — сказал он, и Маша исполнила это. Искать ее одежду было некогда. — А теперь тихо, очень тихо иди за мной…
Выбраться из дома им удалось без труда. Конюх преспокойно дрых, и Весьямиэль без помех забрал своего коня. У ворот бдили двое, но одного он уложил отдохнуть, а второму Маша, повинуясь приказу, двинула в лоб, и тот присоединился к напарнику.
Разбою вовсе не понравилось, когда на него взгромоздились сразу двое, но Весьямиэль решил, что заставить Машу бежать рядом с конем, конечно, очень заманчиво, но непрактично. Босая девка собьет ноги, да и отставать будет, а к утру им надо быть далеко. И, кстати говоря, неизвестно, соображает ли она сейчас что-нибудь. Если да, если потом вспомнит… Будет забавно, конечно, но к чему лишний шум?
Зорька, унюхав хозяйку, обрадовалась, но та даже не подошла погладить лошадь. Так и стояла столбом, пока Весьямиэль не приказал ей переодеться и забираться на телегу. Там она и устроилась, править пришлось ему: он не доверял одурманенной девушке.
"Любопытно, когда она отойдет от этой дряни? — подумал он, выводя Зорьку на дорогу. Двигаться он собирался мимо поместья Ирона, а дальше полями. Вряд ли тот кинется вдогонку… — Конечно, когда она покорна — это прекрасно. Она молчит и выполняет мои приказы. С другой стороны… Это отвратительно. Колода колодой. Странные вкусы у Ирона, хотя… наряд ей даже шёл. Надо приберечь, вдруг выступать будем — изобразит дикую лесную женщину…"
Он подхлестнул Зорьку, и телега бодро покатилась по дороге…
Глава 19. Перелом
Противное это было ощущение — ощущать себя куклой в чужих руках. Верно, так и чувствуют себя всякие пупсы в жадных руках детей, вот только намерения у Властителя были совершенно не детские, и не для того он превратил Машу в живое подобие игрушки, чтоб нарядить и поставить на полку. Нет, у Властителя были намного более опасные намерения, и девушка ничего, совершенно ничего не могла этому противопоставить.
Когда дверь в спальню Властителя отворилась, Маша уже решила, что это явился сластолюбивый Ронан-дикарь. Конечно, Маша отнюдь не была невинной девицей, однако Властитель намеревался воспользоваться ее беспомощным состоянием и банально изнасиловать, а это больно и противно для любой женщины. А Маша не могла ни дернуться, ни вырваться, ни стукнуть негодяя, лишь молча лежать и терпеть, и от понимания этого она расплакалась бы, если б сумела. Но даже этой возможности Маша была лишена…
