В общем, все впечатлились. Урок был сорван, потому что сразу после выступления сирены, появился Себастиан и увел Игната с располосованной рукой и хмурого, ни на кого не смотрящего, Егора в неизвестном направлении, я думала, и меня позовет, но он только махнул рукой и сурово покачал головой.
— Может, его исключат? — спросила Соня. — Признаюсь, я его боюсь… их обоих.
— Интересно, а о какой это девушке они говорили? — спросил один из вампиров.
— Да ладно, ты что не слышал, как Егоров получил столько силы? — толкнул его оборотень с кошачьими, похожими чем-то на Катины, глазами.
— Кажется, соблазнил какую-то искру.
— И его за это не посадили? — вмешался еще один оборотень.
— Да кто этих Егоровых посадит? Особенно теперь. Заплатили, небось, этой дуре за моральный ущерб и забыли.
— Да, уважаю парня, здорово подсуетился. И искру отымел и силу получил.
Я стояла и слушала не слишком лестные комментарии ни живая, ни мертвая, наверное, по цвету сравнялась с белым потолком. Если бы не Катя, которая крепко сжимала мою руку, я даже не знаю, что бы сейчас сделала. Слушать такое… слушать всю эту… Правду. Ведь все это правда.
— Я бы сам не прочь вот так подсуетиться, — ухмыльнулся Эрик, мерзко, нагло так, будто давно знает, что я и есть та самая искра. А затем перевел взгляд на меня и подмигнул. Этого я стерпеть не смогла. Вылетела из аудитории и понеслась по коридору, сама не знаю куда. Они ведь правы. Я дура, я была такой дурой, такой дурой. И меня действительно… как он выразился, «отымели», использовали, и выбросили за ненадобностью. А теперь он приходит, говорит о любви и требует, чтобы я простила.
Бежать надоело, поэтому я пошла, а потом и вовсе остановилась. Смахнула непрошенные слезы, искусала в кровь губу, не представляя, что теперь делать. А потом совершенно неожиданно наткнулась на, возвращающихся в класс, Егора и Игната. И они смеялись. Обсуждали что-то и смеялись! А я… я выслушала столько дерьма о себе, получила очередной минус, а они смеются. Как они могут смеяться после всего? Егор остановился первым, заметил слезы в глазах и бросился ко мне.
— Эля, что? Что случилось? Кто тебя обидел?
— Ты! Это все ты! Ненавижу, ненавижу тебя! — выкрикнула я, вырвала руки и убежала. И Игнат даже не стал меня окликать.
Я не могла, а точнее не хотела закрывать глаза. Сны просто измучили. И ладно бы это были просто воспоминания, но они были такими… такими. Прикосновения, руки, губы, шепот:
— Эля.
В голове все путалось от этого выдоха, от полу-вздоха, от поцелуев.
Нескончаемые походы в клубы, один, другой, третий. Мы изображали пару, и чем больше мы притворялись, тем сильнее я влюблялась. Наверное, тогда, игра в любовь превратилась для него в чувство, а для меня… это стало пыткой. Те чувства, что я испытывала тогда, они были похожи на те, что преследовали меня сейчас, но тогда я не знала, как он умеет любить, какую нежность может дарить, какой огонь может гореть в его глазах, как возбуждающе он может шептать мое имя.
Господи, эти воспоминания и вправду невыносимы для моего бедного сердца, сердца которое даже не знало, что способно так любить…
— Эй, кончай стонать, — разбудила меня Венька. — Если тебе снятся эротические сны, может, найдешь себе парня, наконец.
И как же она была права, вот только тот, кого я хотела занят. Так что я взяла книги и закрылась в ванной. Надо у тети Нины еще бодрящую настойку попросить, правда не знаю, даст ли, после этой истории с ухват — травой.
Нет, с этими снами надо что-то делать. Ладно страх, с ним я смирилась, но не дай бог во сне я прошепчу его имя, Венера меня на ленточки порежет и никакая защита ее не остановит. Да и я сама, не сплю, а только изматываю себя, все больше и больше. Это может стать проблемой и выплеснуться во что-то очень неприятное.
Так что пяти утра я ждала, как манны небесной, зато все остальные мои однокурсники пугали полусонными и злыми физиономиями, а некоторые из них.
Я с недоумением разглядывала лица моих однокурсников, при чем не только парней из моей группы, которые сверкали фингалами, разной степени свежести. В смысле на оборотнях красовались уже желтые фонари, а вот на темных ярко фиолетовые.
— Чего это с вами? Опять устроили несанкционированные бои без правил? Учтите, что…
Я даже не договорила, потому что парни все и разом резко выдохнули и сказали:
— Извини.
— За что? — вконец растерялась я.
— Да это Егоров их уму разуму поучил, — решила прояснить ситуацию Леда. — Кажись удачно.
— Ага, вернулся вчера в класс и набросился на этих придурков с кулаками, — поддержала вторая девочка.
— А нечего было обижать гнусными намеками нашу старосту, — ответила третья.
— Серьезно? Он это сделал?
— И главное, мастер… ему даже не помешал.
— Ничего себе, — присвистнула я. — А чего же сирена промолчала?
— Так на тренировочном зале защита стоит. Все, что там происходит, остается там.
— И оборотней тоже он?
— Нет, это уже мастер постарался. Вытащил каждого на магический бой и… результат на лицо, так сказать.
— И заметь, с фингалами ходят только те, кто отпускал про тебя мерзкие шуточки.
Последнюю фразу сказала уже немного запыхавшаяся Катя.
— И как только узнали?
— У инквизиторов свои методы, — ответила подруга.
— Ты опоздала.
— Да… проспала, — выдала она и отчего-то смущенно опустила взгляд. Я хотела спросить ее об этом, но тут наш мастер объявился, не в пример нам, свежий, и сияющий.
— Так, все в сборе. Это хорошо. Сегодня бежим три круга вокруг территории. Если устанете, можете пройтись, но никаких увиливаний я не потерплю. Обманете, будете бегать тут до вечера.
— Это незаконно, — прошептала одна из светлых. Блин, никак их не запомню, а надо, чай моя группа. — У нас уроки.
— Значит, будете бегать ночью, — равнодушно передернул плечами он и скомандовал: — А теперь вперед, побежали.
И мы побежали. Вторая и третья группа за пятнадцать минут все круги преодолели, не применяя свою сверхскорость, даже Кэт умчалась вперед, а вот я не спешила. Поначалу просто бежала, а когда поняла, что догоняю и перегоняю нашу хранительницу на третьем круге, которая еле плелась в самом хвосте, сбавила скорость и побежала вместе с ней.
— Сонь, не загоняй себя. Давай лучше пройдемся.
Она смахнула слезы и обреченно кивнула.
— Это первую неделю тяжело, а потом втянешься, привыкнешь. Правда, мышцы болеть будут сильно.
— Я так надеялась, что здесь будет лучше, чем дома. Знаешь, в меня ведь никто не верит, никто. Да, я сама в себя не верю.
