— Во всяком случае, теперь я вижу, откуда у тебя такие навыки общения, — сказал Квентин.
— Ты просто не представляешь, что значит расти в семье магов.
— Ну, я не знал, что тебе нужно носить тогу.
— Носить тогу необязательно. В этом-то и проблема, Квентин. Тебе ничего не надо делать. Ты никак не можешь этого понять! Ты не знаешь никого из старших магов, кроме наших профессоров. Везде пустота. Вне этого места. Ты можешь ничего не делать, а можешь делать всё, и это ничего не будет значить. Тебе нужно найти что-то, о чём ты будешь заботиться, что не позволит тебе слететь с катушек. Многие маги так никогда и не находят этого.
Её голос был настойчивым, почти сердитым. Он пытался понять её.
— Значит, ты говоришь, что твои родители не нашли этого «чего-то»?
— Да, несмотря на то, что у них двое детей, из-за чего у них, как минимум, два хороших варианта. Думаю, они заботились о Чарли, но когда потеряли его, совсем потерялись. И вот как всё получилось.
— А что насчет твоей мамы и её волшебного оркестра? Она вроде серьёзно о нём говорила.
— Просто чтобы позлить папу. Я даже не знаю, существует ли он.
Внезапно Элис перевернула его, положив руки ему на плечи и прижав его. Её волосы свисали, создавая мерцающий занавес, щекоча его лицо, и она казалась богиней, спустившейся с небес.
— Квентин, ты должен пообещать мне, что мы никогда не будем такими, — они почти касались друг друга носами. Тело девушки возбуждало, но лицо было серьёзным и злым. — Знаю, ты думаешь, что будут разные квесты, драконы, борьба со злом, и прочее, как в Филлори. Именно так ты и думаешь, я знаю. Но всё будет не так. Ты просто пока не понимаешь. Там ничего нет. Так что ты должен мне пообещать, Квентин. Давай не будем теми, на чьи дурацкие хобби всем плевать. Не будем просто весь день заниматься бессмыслицей, при этом ненавидя друг друга и желая умереть.
— Ну, ты не пойдешь на уступки, — произнес он. — Но хорошо. Обещаю.
— Я серьёзно, Квентин. Будет нелегко. Вообще-то намного сложнее, чем тебе кажется. Они даже не знают, Квентин. Они думаю, что счастливы. Это самое худшее.
Она развязала шнурок на его пижамных штанах и потянула их вниз, по-прежнему глядя в глаза Квентину. Её халат уже был расстегнут до талии, а под ним ничего не было. Он знал, что Элис говорила о чём-то важном, но не вслушивался. Он засунул руку ей под халат, касаясь гладкой кожи её спины, а затем изгиба её талии. Её тяжелая грудь коснулась его груди. У них всегда будет магия. Всегда. Так что?..
— Может, они и счастливы, — проговорил Квентин. — Возможно, всё именно так.
— Нет, Квентин. Они несчастны, — она провела рукой по его волосам и схватила их так, что ему стало больно. — Господи, иногда ты такой ребёнок.
Теперь они двигались вместе, тяжело дыша. Квентин был внутри неё, и они больше не могли говорить. Элис только повторяла:
— Обещай мне, Кью. Обещай мне. Просто обещай.
Она повторяла это снова и снова, сердито и настойчиво, будто он с ней не соглашался, будто в тот момент он ни на что бы не согласился.
В некотором роде у Квентина и Элис выдались ужасные каникулы. Они практически не выходили на улицу, только ради небольших прогулок (осуществляемых быстрым шагом) по высушенному пригороду Эрбаны, такому плоскому и пустому, что бесконечное белое небо, казалось, вот-вот поглотит их. Но с другой стороны, всё было идеально. Элис и Квентин сблизились ещё больше. Квентин понял, почему она такая, какая есть. Они ни разу не ссорились — если что-то и случалось, то они тут же вспоминали о печальном примере родителей Элис, и снова чувствовали себя молодыми и полными романтики. А после первой же недели они закончили домашнюю работу и могли свободно валяться и лентяйничать. Через две недели подобные занятия им осточертели, и они уже не могли дождаться последнего учебного полугодия в Брейкбиллс.
С прошлого лета они практически ничего не слышали от физкидов. Квентин другого и не ожидал. Конечно, ему было интересно, что происходит за стенами университета, но он был уверен, что Элиот, Джош и Джэнет вознеслись на недоступный уровень крутости, выше Брейкбиллс, как Брейкбиллс был выше Бруклина или Честертона, и он бы расстроился, если бы у ребят всё ещё было бы время и желание с ним общаться.
Пока что из их отрывочных писем он смог узнать, что бывшие физкиды живут все вместе в квартире в центре Манхэттена. Писала им исключительно Джэнет: раз в пару недель она отправляла им самую смазливую открытку с надписью «Я У Нью-Йорк», которую только могла найти. Она писала исключительно большими буквами и не ставила знаков препинания:
ДОРОГИЕ КЬЮ И ЭЙ
В ОБЩЕМ МЫ 3 ПОПЁРЛИСЬ В ЧАЙНАТАУН ЗА ТРАВАМИ ЭЛИОТ КУПИЛ МОНГОЛЬСКУЮ КНИГУ ОНА НА МОНГОЛЬСКОМ АГА НО ОН УТВЕРЖДАЕТ ЧТО МОЖЕТ ЕЁ ПРОЧИТАТЬ Я ДУМАЮ ЧТО ТАМ ПРОСТО МОНГОЛЬСКОЕ ПОРЕВО ДЖОШ КУПИЛ ЗЕЛЁНОГО ЧЕРЕПАШОНКА ЕГО ЗОВУТ ГАМЕРА В ЧЕСТЬ МОНСТРА ОН ОТРАЩИВАЕТ БОРОДУ ДЖОШ А НЕ ГАМЕРА РЕБЯТА ВЫ [дальше всё было написано мелким неразборчивым почерком, который частично перекрывал графу для адреса] ДОЛЖНЫ СЮДА ПРИЕХАТЬ БРЕЙКБИЛЛС МАЛЕНЬКИЙ МАЛЕНЬКИЙ ПРУД А НЬЮ-ЙОРК ОКЕАН И ЭЛИОТ ПЬЕТ КАК РЫБА ЗАКАНЧИВАЙ УЖЕ ЭЛИОТ ХВАТИТ А ТО Я ПРИБЬЮ ТЕБЯ Я ПРИБЬЮ ТЕБЯ 1000 РАЗ….
С ЛЮБОВЬЮ
ДЖЕЙ
Несмотря на всеобщее сопротивление, а может быть, и благодаря ему, декан Фогг отправил Брейкбиллс на международный турнир по велтерс, и Квентин в первый раз в жизни отправился в зарубежные школы магии, хоть и не выходил за пределы поля для велтерс и, изредка, обеденных залов. Они играли в изумрудно-зелёном внутреннем дворике средневековой башни в туманных Карпатах и на площадке, расчищенной прямо посреди кажущихся бесконечными Аргентинских Пампасов. На острове Рисири, на северном берегу Хоккайдо, они играли на самом красивом поле для велтерс, которое Квентин когда-либо видел. Песчаные клетки были выжжены добела, и были идеально выкопаны и сглажены. Травяные клетки были лаймово-зелеными и постриженными до высоты в 12 миллиметров. От водяных клеток в морозном воздухе поднимался тёмный пар. Хмурые и невероятно похожие на людей обезьяны наблюдали за игрой, зацепившись за волнистые ёлки; их голые розовые лица сияли из-за белоснежной шерсти, окружающей их.
Но мировое турне Квентина было прервано, когда, к сильному недовольству профессора Фогга, команда Брейкбиллс потеряла все шесть из шести набранных очков и вылетела из соревнования. Их умопомрачительный проигрыш запомнили надолго, когда они были разгромлены дома в первом раунде-реванше панъевропейской командой, капитаном которой была миниатюрная, жгучая, кудрявая девушка из Люксембурга, на которую запал Квентин, как и каждый парень, и некоторые девушки из команды Брейкбиллс.
