— Выпускай первого, — тихо сказал я тюремщикам и повернулся к возбудившейся толпе. — Что скажете, этот воин достоин свободы?
— Да! — взревела толпа.
— Прекрасно, значит, вам будет не жалко несколько капель крови для товарища. — Рядом с опутанным веревками арестантом я поставил грубо сколоченный табурет, а сверху водрузил грязноватую чашку для баланды. — Когда наполнится эта чаша, я с удовольствием отпущу сего достойного человека. Не бойтесь, целители не дадут никому пострадать.
Удивление на секунду сковало толпу немотой. Нестандартность ситуации заставила одного из активистов даже выйти из общей массы людей.
— Мы проливали кровь за свободу…
— Правильно, и сейчас тоже нужно пролить ее за свободу соратника, — подхватил я клич активиста. Таких людей убеждать бессмысленно, тут нужно нажимать на другие точки и, боже упаси, не допускать пауз. — Или тебе жаль пару капель крови для друга и соратника?
«Слабо» работает безотказно в любом мире.
В голове всплыла фраза из голливудского блокбастера, не помню точно, какого именно, но там человек тоже куда-то попал.
— Кто поручится своей кровью за этого воина?!
Девиз прошел на «ура», и народ торжественно взревел. Толпа — очень податливый материал для внушения, только обладает большой инертностью и в то же время непредсказуемостью, поэтому давить на нее нужно очень осторожно.
Несмотря на все вопли, сдавать кровь никто так и не подошел.
— Убрать, — тихо скомандовал я, и пленник исчез за приоткрывшимися створками тюремных ворот.
Со вторым пленником мне повезло — им оказался тот самый говорун, который пытался навесить мне лапшу на уши, выдавая грабеж за ответное нападение.
Как оказалось, в народе этого балагура любили. К целителям выстроилась целая очередь, и на двенадцатом «доноре» чашка наполнилась. Простой народ любит торжественные ритуалы, поэтому каждого героя-донора встречал восторженный вопль. Затем последовало освобождение говоруна и обнимание со всеми спасителями. Толпа бесновалась и уже не слушала никаких активистов.
Дальше пошел конвейер. Как и следовало ожидать, из семидесяти заключенных только полтора десятка удостоились кровавого поручительства, а остальные отправились на общественно-полезные работы в шахты. Возможно, насильников и убийц стоило повесить, но восстановление справедливости в герцогстве — это не моя забота.
«Кровавый» ритуал перерос в народное гулянье — на улицах появились бочки с вином и столы с закуской. Горожане наконец-то поняли, что гражданская война закончилась, и вздохнули с облегчением. Так уж сложилось, что именно мои действия стали катализатором, высвободившим радостную энергию.
Надеюсь, эти гуляки не подожгут город, и мне не придется отвечать перед герцогом еще и за это.
Решив проблему с арестантами, я уже собирался вернуться к отдыху, но не тут-то было.
Большая часть крестьян, которая не пожелала войти в гвардию герцога, как я и предсказывал, с максимальной скоростью умчалась в родные края, чтобы успеть на дележку земли. Меньшая часть постепенно перекочевала на шахты, потому что за время вольной жизни отвыкла от работы. Некоторых пришлось вылавливать по лесам. Что же касается активистов, то некоторых герцог тихонько придушил, остальных поставил на ответственные должности под неусыпный контроль. А вот с периферией возникли проблемы. Народ почему-то не хотел верить в приколоченную на главной улице села писульку. В некоторых селениях указы вообще исчезли, и поползли слухи, что скоро вернутся бароны с графами и все начнется сначала.
Герцог не стал насиловать себе мозг и просто вызвал советника — то есть меня.
Наша очередная беседа проходила в кабинете, оформленном в ореховом стиле: и деревянные панели стен, и мебель были сделаны из этого дерева. Для светской беседы это немного тяжеловатый интерьер, а вот для деловых переговоров самое то.
— Герд, мне нужен твой совет, — в лоб заявил герцог, как только я вошел в кабинет. Он уже успел обвыкнуться в новой должности и уверенно смотрелся за отцовским столом.
— А я думал, что ты позвал меня на чашечку курибы или бокал вина, — ответил я, осматриваясь вокруг.
Положение массивного стола у стены с двумя большими окнами и свободное пространство перед ним подразумевало, что посетитель должен общаться с герцогом, стоя на великолепном ковре и проникаясь величием момента. Я же обнаглел настолько, что не желал принимать общих правил игры. Хорошо, что у стены имелось несколько кресел, а в правом дальнем углу вообще располагался мягкий уголок. Но даже если бы посадочных мест не было вообще, можно было бы притащить стул из приемной. Но на подобную дерзость идти не пришлось, и я просто завалился на диванчик в мягком уголке.
Лицо Савата сначала дернулось, а затем он улыбнулся каким-то своим мыслям и пересел в соседнее кресло.
— Так что, курибы или вина?
— Давай не будем начинать запой прямо с утра.
Сават намеревался встать, но я остановил его — теперь пришла пора немного полебезить.
— Позвольте мне, ваша светлость. — Я встал и, элегантно поклонившись сюзерену, позвонил во взятый со стола колокольчик.
Резкие перемены в поведении хорошо подходят для общения с женщинами и начальниками. И у тех, и у других слишком ранимая душа и обостренная мнительность. О женщинах-начальниках даже говорить страшно — там все это перерастает в легкую паранойю. При этом я не считаю, что женщины являются плохими руководителями, просто к ним нужен особый подход.
На зов колокольчика в кабинет явился разодетый как павлин лакей.
— Ваша светлость? — застыл в поклоне слуга.
— Принеси курибы, — не глядя на слугу, приказал герцог.
— Слушаюсь. — Пятясь задом, лакей покинул кабинет.
— Так что там случилось? — вернул я герцога в первоначальное русло разговора.
— Пришли сведения, что в дальних поселениях и городках неспокойно, к тому же нужно что-то делать с засевшими в замках рыцарями. Я попробовал по твоему совету разделить проблемы, но ничего, кроме карательных акций, в голову не приходит.
— В этом случае как раз следует объединить задачи.
— Ты издеваешься? — набычился Сават.
— Ничуть. Тебе нужно самому возглавить рейд по дальним селениям, городкам и замкам. Простолюдинам следует лично объяснить, что ты весь такой щедрый и благородный, а рыцарям показать стальной кулак. Кстати, к этим двум проблемам можно прибавить третью, а именно — посылку армии на помощь императрице.
— Об этом мне даже думать не хочется.
— А надо. Лара точно не забудет о своем приказе.
