Но первая мысль умерла, едва родившись, — Тим понял, что он видит.
— Боцман! Эй! Внизу! Вижу что-то по левому борту! Похоже на лёд!
Крик Тима взбудоражил всю команду — народ вылез отовсюду, столпился у борта, вглядываясь в туманную мглу.
— Тимур! А тебе не померещилось? — уточнил снизу боцман.
— Нет! Там точно лёд! Крупная льдина, наверное!
Тим, стараясь получше разглядеть льдину, свесился со своего места, удерживаясь за фал. Зря он это сделал — надо было по сторонам не забывать поглядывать. Хотя гляди не гляди… Ничего бы это уже не изменило…
За спиной раздался отрывистый треск, будто лопнуло стекло. Очень большое стекло. Рею выбило из-под ног, Тим, радуясь, что так и не надел грубых, мешающих перчаток, крепко ухватился за фал обеими руками, повис. Он не понимал, что происходит, действовал инстинктивно.
Вновь затрещало, тем же стеклянным треском, но тут же в эту какофонию вплёлся гром ломаемого дерева. Мачта затряслась, Тим задёргался на фале, как марионетка. В какой-то момент он вдруг увидел близко под собой присыпанную снегом поверхность, не раздумывая, разжал пальцы. Пролетев пару метров, пружинно приземлился, причём на мягкое — будто на перину. Только тут понял, что оказался вовсе не на палубе — это давний, плотный снег, устилающий лёд или скалу.
Сбоку трещало уже непрерывно — смыкающиеся льды крушили судно. Оттуда внезапно донёсся дружный крик отчаяния: обернувшись, Тим успел увидеть, как погиб его корабль.
Над уже осевшим под натиском смыкавшихся льдов «Клио» вознеслась синевато-серая масса — как будто из тумана крадётся ладонь великана. На миг зависнув, эта громадина обрушилась на корабль. Крепкое судно вдавило под воду, как соринку, разом оборвав крики команды. В следующий миг два ледовых поля окончательно сомкнулись, оставив над кораблём памятник в виде перекошенной верхушки грот-мачты.
Лёд под Тимом задрожал, вздыбился — он, не вставая, на четвереньках рванул прочь от зарождающегося тороса. Лишь почувствовав, что сильные сотрясения уже прекратились, Тим поднялся, взглянул назад. Погода, как бы издеваясь, выпустила ветерок — тот резво накинулся на туман, разгоняя его прямо на глазах.
Тим, ещё не веря в случившееся, медленно огляделся по сторонам, посмотрел за спину. Так и есть. Он стоял посреди ледяной равнины. Лёд, снег, склонившийся кусок мачты, человек… Больше здесь ничего не было! Мысли его вдруг стали очень чёткими — он в один миг понял, что случилось. И чего так опасался боцман.
Штиль вовсе не означал, что «Клио» стоит на месте, — его так и продолжало тащить на юг проклятое течение. Капитан не мог провести навигационных измерений, но подозревал, что их уже принесло к границе ледового поля. Если бы они просто уткнулись в лёд — не смертельно, но им не повезло: корабль попал в исполинский разлом. И окончательно не повезло, когда эта трещина сомкнулась.
Четыре десятка моряков погибли в один миг. Тим лишился друга и товарищей. Да и сам скоро умрёт: смерть лишь посмеялась над ним, дав недолгую отсрочку. У него есть одежда, не слишком тёплая для такой местности, но некоторое время протянуть позволит, и есть верхушка мачты. Это всё. Выжить здесь он не сможет — замёрзнет через несколько часов. Может, не растягивать мучений? У него есть нож — обрежет кусок каната, повесится на мачте. Может, через сотню лет сюда попадёт очередной несчастный — и волосы зашевелятся на его голове при виде страшного памятника, оставленного Тимом.
Брр… Нет уж, убивать себя он не будет. И оплакивать себя тоже не станет. Он будет оплакивать погибших товарищей и своего друга Токса. И ждать конца — ничего другого не остаётся.
Достав из-за пояса рукавицы, надел, пошёл к могиле китобоев. Говорят, что смерть от холода легка… Что ж, он скоро это узнает. Жаль, что здесь недостаточно холодно: умирать Тиму придётся долго. Скорее всего, придётся ждать до ночи. Вот ночью придёт настоящая стужа, а с нею и смерть.
Лёд задрожал, Тим непроизвольно присел. Опять? Да сколько же можно ломаться этому проклятому льду! Или он решил вновь разойтись, чтобы утащить под воду последнюю жертву?.. Что это?!
Смерть в очередной раз решила пошутить над юным кочевником. Тонкий лёд на противоположном краю разлома не выдержал напряжения, вновь начал крошиться, рассыпаться на мелкие обломки. «Клио», оказывается, и не думал уходить на дно. Неудивительно: весь трюм корабля был забит пустыми бочками, да и уйти в пучину моря судну спокойно не дали — под воду оно отправилось принудительно, задавленное льдами, наверняка не весь воздух успело выпустить.
Массивная льдина, вздымаясь, погруженным концом выдавливала корабль на поверхность. «Клио» вышел из пучины носом вперёд, замедлился, замер — движение льда вновь прекратилось. Корма осталась под новорождённым торосом, но всё остальное вылезло сушиться на мороз. Тим впервые увидел днище и киль «Клио». И, несмотря на дикость ситуации, банально удивился: почему-то он считал, что вода скрывала гораздо меньше. Поразительно, как велика была осадка корабля.
Бедствие оставило от корабля лишь тень былого «Клио». Мачты оторвало, в пробоинах по бортам виднелись лопнувшие шпангоуты и сплошное ледяное крошево, заполнившее трюм. Казалось, что судно пробыло подо льдами годы, а не несколько минут.
Тим, осмотрев корабль издали, сразу понял две важные вещи: вряд ли там кто-то смог уцелеть — даже если не попал под удары льдин, нескольких минут без воздуха в ледяной воде не пережить; и второе — у него самого появился шанс протянуть подольше. Насколько подольше — неизвестно, но он постарается.
«Клио» перестал быть кораблём: теперь это просто груда мусора, но в этом мусоре была масса жемчужных зёрен, способных продлить жизнь Тиму. Надо только не медлить — мало ли что затевает опять этот лёд. То заберёт, то отдаст… Может опять забрать в любой момент.
Оскальзываясь на свеженьких, тёмных ледяных глыбах, выдавленных из моря, Тим бросился к кораблю. Если сейчас по этой трещине вновь начнётся движение, он погибнет.
Это его уже ничуть не пугало: гораздо страшнее медленно умирать от холода, кутаясь в драную куртку. Лучше уж так — сразу.
Возле борта на крупной ровной льдине лежал вельбот. Почти целый — лишь корму размозжило и пару банок там же вышибло. Раскидав руками ледянее крошево, Тим добрался до уложенных на днище трокелей, вытащил один. Длинноват — ему таким работать будет очень неудобно. Просунул его в трещину льдины, поднажал, рванул. Дерево треснуло, у лезвия остался полутораметровый кусок. То, что надо.
Подскочил к обширной пробоине, цепляясь за обломанные доски, забрался в дыру. Опираясь ногами на завалы изо льда и древесных обломков, добрался до палубы, кинулся к салотопке. Тим наивно надеялся, что там могли сохраниться тлеющие угли. А почему бы и нет? Он точно помнил, что задвижка на дымовом отверстии была опущена. Прилегала она очень плотно, значит, в топке мог остаться воздушный карман.
