— Рази их, Молниеносный! — взревели борейцы.
Обезумев от ужаса, атланты кинулись во все стороны. Гонясь за ними, повстанцы не заметили одинокую фигуру Цнама. Покинутый полководец вытащил меч. Осторожно, чтобы не порезать руки, он воткнул рукоять в трещину и отступил на шаг.
— С богами не поспоришь! — пробормотал он в горькой обиде на вмешательство высших сил в честное состязание воинов и упал на острие.
Раз за разом, постепенно стихая, грохал вулкан. Опустив меч, Ор огляделся. Битва кончилась. Уцелевшие атланты тянули руки навстречу ремням. Жалкие горстки убегали за южный отрог. Их не преследовали.
Воины, пошатываясь, собирались вокруг вождей. Инад со знахарками переворачивал тела, отыскивая те, в которых не угасла жизнь. Вот япты с жалобными криками столпились вокруг чьего-то тела. Видно, большой вождь погиб!
Вдруг, выкатившись из лощины, через поле понеслась пылающая колесница. Взбесившиеся кони мчались, волоча за собой костер на колесах. «Тейя сказала бы, что вся Атлантида сейчас как эта колесница!» — подумал Ор, и сердце его вновь сжала боль: семья, Тейя, Ферус, Канал — что будет с ними в охваченной пламенем Срединной?
Задумавшись, он не сразу понял, что его окликает Гезд.
— Завтра весь день отдыхаем, — сказала она. — На закате приди ко мне. Расскажешь о своей тропе.
Оплакали убитых, собрали раненых. Зазвучали разноплеменные песни. Наверху умиротворенно вздыхал Джиер. Ор шел через поле к шатру Гезд. Там и тут его окликали знакомцы с Канала. «Будь жив! Доброй мести!» — махал рукой Ор. Люди словно превратились в огромный род, где племена были семьями. Род человеческий! Не было еще этих слов ни в одном языке. Но Промеат уже сказал: все племена — братья!
— Садись, — улыбнулась Ору Гезд, когда он подошел к костру, — я поговорю с духами, а потом с тобой.
— Мать, лучше я отойду, — Ор потупился. — Я ведь непосвященный. — Гийские старшины удивленно уставились на него.
— Погоди. — Гезд пристально посмотрела в пламя. — Останься, духи приняли тебя.
Впервые в жизни он сидел у священного костра, видел беседу Матери с духами и совсем было почувствовал себя настоящим гием. Увы, ненадолго! Вожди разошлись, и Гезд стала расспрашивать Ора. Запинаясь, он рассказывал об Илле, служении знатокам, труде на Канале и о многом другом, чего никогда не сделал бы настоящий гий. К его удивлению, Гезд не гневалась.
— Значит, ты стал охотником узкоглазой и отцом ее дочери? — сказала она хмедленио. — Что ж! Возможно, духи захотели так на пользу племени. Ведь и в Севзе есть атлантская кровь.
— А Приносящий огонь — вовсе атлант! — подхватил Ор.
— Да, — лицо Гезд посветлело, — узнав его, я поняла: не все атланты плохи. А если отнять у них рабов и гнусные обычаи, может быть, они станут хорошим племенем.
— Много ли их останется в живых!
— Промеат не хочет лишней крови. Его люди идут со всеми отрядами, и у них есть вот такие знаки. — Гезд достала шиферную плитку. На ней были искусно нарисованы четыре фигурки людей: белая, желтая и черная, взявшись за руки, окружали красную, сидящую с протянутыми вперед руками. — Если узкоглазый имеет такой знак, значит, он не злобен, и пусть не тронут его, его семью и всех, кого он приютит в своем доме. На, возьми!
Ор схватил плитку:
— Можно мне сейчас поехать к своим?!
— Не спеши. Промеат уже послал своего брата, Инада, с таким знаком в долину синеодеждых, а когда убьем Подпорку, он сам поедет туда. Он говорит: знание надо не убить, а раздарить.
— Мать гиев! — Ор вскочил с горящими глазами. — Помоги мне встретиться с ним! Ему надо узнать одну важную тайну!
— Она поможет битве? Нет? Тогда обожди. К тому же Приносящий ранен. В страшный момент битвы перед вашим приходом он повел яптов вместо убитого Чила и чуть не погиб. Его спас волосатый Ым, заслонил собой от ударов трех копий.
Утром Промеат велел собрать пленных атлантов. Севз и еще кое-кто из главарей предлагали жестоко покарать их, но Промеат настоял на своем. Да и у многих ли поднялась бы рука на эту унылую толпу!
— Слушайте! — Промеат с перевязанным плечом обратился к понурым соплеменникам. — Вот вы считали этих людей, — он показал на повстанцев, — тупыми и злобными зверями. А они дарят вам жизнь и свободу. Перед лицом богов поклянитесь не поднимать оружие и идите по домам. Говорите встречным, родне, соседям: брось копье, отпусти рабов, пока они не вырвали свободу зубами. Говорите: того, кто не был жесток, помилуют, хотя все виновны в бедах, которые причинила Атлантида Матери Земле. Говорите: еще до холодов освобожденные уплывут в свои земли. Думай, как будешь жить, чтобы кара не повторилась.
А сейчас те, кто в душе произнес клятву, — идите!
Понурая толпа шатнулась, забормотала: сосед советовался с соседом, воины по привычке ждали слова загребных. Потом тонкие струйки людей потекли во все стороны. От толпы, как осадок на дне котла, осталось десятка три человек.
— Предпочитаете смерть смирению? — спросил Промеат.
— Храни нас Пта от такой дури! — вперед шагнул щекастый южанин в драном плаще кормчего. — Мы хотим служить истинному повелителю, который сразил громом нечестивого Тифона. Будем делать все, что повелят.
— Пусть остаются, — благосклонно мотнул бородой Громовержец.
Повстанцы шли на Атлу, не встречая сопротивления. На их пути стояли обеалюдевшие города и селения, атланты разбегались, никто больше не решался защищать Срединную с оружием в руках.
Отряд Ора двигался вблизи головы колонны, Бронт ожидал, что в Атле с ее каналами и мостами людям Ора достанется много работы. Но он ошибся. Перед самым приходом войска «рабы» Ситтара перерубили ремни всех главных подъемных мостов, и стража, не сумев поднять их, разбежалась.
Войско, заполнив улицы, двииулось к холму, сверкавшему бронзовыми крышами, тысячи копыт гремели по бревенчатым мостам. Наконец передовые отряды оказались на площади перед полированными гранитными стенами дворца. Несколько борейцев приблизились к воротам и были встречены стрелами.
— Бревно сюда, потяжелее! — крикнул Севз Ору. — Будем ворота ломать.
Но тут окованные створки распахнулись сами. Из ворот со склоненными головами стали выходить узкоглазые в белых, красных, желтых плащах. Впереди на подрагивающих ногах семенил длинноносый человек в красном.
— Законный Повелитель! — затянул он, подвывая от торжественности и страха. — Наконец ты спас нас от безумца Хроана! Возьми же Небо на мощные плечи и прими знак великой власти! — На вытянутых руках Итлиск держал ладью о тринадцати веслах. При первых слухах о поражении Тифона он велел доверенному чеканщику изготовить знак, а доверенным слугам — придушить мастера.
