— Я не собирался делать ничего подобного, — возразил Данкен. — С какой стати мне казнить честную ведьму?
— Ну так чего мне ждать? Раз уж я здесь, чего мне ждать?
— Во-первых, мы накормим тебя, — отозвался Данкен, — разумеется, если ты хочешь есть. Мне кажется, хочешь. Честная ведьма, для которой настали тяжелые времена, вправе рассчитывать на угощение.
— Милорд вы пожалеете о своем поступке, — предостерег отшельник. — Те, кто знаются с ведьмами, заражаются от них злом.
— Вы разве не слышали? — справился Данкен. — Она сказала, что утратила все свои принадлежности. Какая же она после этого ведьма?
Крошка уселся рядом со старухой и внимательно разглядывал ее с таким видом, как будто считал своей собственностью.
— Уберите от меня этого зверя! — воскликнула ведьма. — Морда у него добродушная, а глаз нехороший. Вон как зыркает!
— Крошка вовсе не злой, — вступился за мастифа Конрад. — Иначе ты бы давно лишилась руки или ноги.
Старуха попыталась встать. Конрад протянул руку и помог ей подняться. Она важно оправила обноски, едва прикрывавшие старческое тело.
— Вы двое, — проговорила она, — истинные джентльмены. Один отказался пронзить меня мечом, другой помог встать. Старая Мэг благодарит вас. — Ее взгляд переместился на Эндрю. — Насчет этого я не знаю. Уж больно хмуро он глядит.
— Не обращай внимания, — посоветовал Данкен. — Он отшельник, да и день для него выдался не из легких.
— Не люблю я ведьм, — признался Эндрю, — равно как и всех прочих — гоблинов, гномов, чародеев… Их слишком много, без них нам было бы куда спокойнее.
— Вы упомянули про еду, — сказала Мэг, повернувшись к Данкену.
— Мы остановимся на ночлег где-нибудь через пару часов, — ответил тот. — Если ты согласна подождать…
— У меня найдется кусочек сыру, — подал голос Эндрю. — Я сунул его в карман на тот случай, если проголодаюсь по дороге. Думаю, она не побрезгует…
— Эндрю, я думал…
— Ради женщины, милорд, — отозвался отшельник, — не ради ведьмы. Всякий, кто голодает…
Он достал сыр и протянул его старухе; та приняла его, стыдливо потупившись, — впрочем, трудно сказать, был ли то стыд.
— Благослови тебя Небо, — проговорила она.
— Только твоего благословения мне и не хватало, — буркнул Эндрю.
Они остановились на ночлег задолго до того, как солнце скрылось за горизонтом, и встали лагерем на опушке небольшой рощицы. Невдалеке протекал ручей, на песчаном берегу которого решено было развести костер.
— Нам не от кого прятаться, — заявил Данкен. — Те, кому надо, прекрасно знают, где мы находимся.
Мэг кое-как слезла с Дэниела, который поначалу когда ее только подсадили в седло, поднялся было на дыбы, но вскоре утихомирился и шел дальше размеренным шагом, приноровившись к своей легкой, как пушинка, всаднице. Конрад уселся на корточки у огня и принялся поджаривать овсяные лепешки и ломтики грудинки.
За время ужина над местностью сгустились сумерки. Неожиданно из них возник Призрак.
— А, пропащий, — хмыкнул Эндрю. — Явился наконец! А мы-то гадали, что с тобой сталось.
— Мне было страшно, — произнес Призрак, — но я преодолел свой страх и при дневном свете, который мне весьма неприятен, осмотрел окрестности.
— Как далеко ты забрался? — спросил Данкен.
— До того места, где начинается болото, дальше не рискнул. По правде говоря, там довольно жутковато.
— Пугало испугалось, — фыркнул Конрад.
— Я не пугало, — возразил Призрак, — а дух.
— Все равно. Естественно, ты никого не видел, так?
— Я видел тех, кого вы называете безволосыми, — откликнулся Призрак. — В нескольких милях к востоку отсюда. Их очень мало, но они движутся в том же направлении, что и вы, и с той же скоростью.
— В нескольких милях? Тогда понятно, почему Крошка не почуял их.
— Мне было страшно, — повторил Призрак. — Духу не пристало бродить по открытой местности. Ему необходима крыша, чтобы спрятаться от неба.
— Может, они и не подозревают о нас? — предположил Эндрю.
— Навряд ли, — покачал головой Данкен. — Зачем им тогда карабкаться по холмам? Если бы они не следили за нами, то пошли бы этой дорогой. У меня такое впечатление, что нас ведут к определенной цели, совсем как Крошка вел Мэг. Им известно, что на запад нас не пустит болото, поэтому они позаботились преградить нам путь на восток.
— Сэр, — проговорила Мэг, дергая Данкена за рукав, — остальные.
— Что? Какие остальные?
— Не безволосые, другие. Те, что смеялись надо мной. Они поблизости. Я их чувствую.
— Почему тогда молчит Крошка? — удивился Конрад.
Мастиф развалился у костра, положив морду на вытянутые лапы. Судя по его виду, он ничего не чуял.
— Собака есть собака, — сказала Мэг. — Ее достаточно просто обмануть, особенно тем, кто необычайно ловок и искушен в обмане. Эти твари куда хитрей и опаснее тех, с кем вы сталкивались до сих пор.
— Потрошитель называл их демонами и бесами, — заметил Конрад, — а уж ему ль не знать? Он ведь сражался с ними.
— Детский лепет, — заявила Мэг. — Он, верно, не знает никаких других слов. Впрочем, на него, может статься, и впрямь напали бесы с демонами. Орда велика, и к ней пристают все, кто ни попадя, как мирные жители к проходящей армии.
— Однако ты осталась в стороне, — сказал Данкен, — хотя сама утверждала, что в тебе гнездится зло. Помнится, ты спрашивала, какая же это ведьма, если в ней нет хотя бы толики зла.
— Подловили вы меня, сэр, — вздохнула Мэг. — Я всего лишь пыталась быть злой. Мне ничего не стоило сделаться исчадием ада, и тогда я обрела бы истинное могущество, но я всего лишь пыталась. Порой мне чудилось, будто зло внутри меня разрастается, потому-то я и не испугалась, когда нахлынула Орда. Я сказала себе: не бойся, они наверняка признают тебя за свою и оставят в покое или, может быть, научат творить черные дела. А они, стервецы, обокрали меня, сожгли мою хижину и наградили старую Мэг пинком под зад! Ну скажите, разве так обращаются с теми, кто норовит во всем подражать им?
— И тебе не стыдно? По-твоему, служить злу достойно человека?
— Я практиковалась в своем ремесле. — В голосе Мэг не слышалось и намека на раскаяние. — Ремесло на то и ремесло, чтобы совершенствоваться в нем, не думая о последствиях.
— Сдается мне, я слегка запутался, — проговорил Данкен.
— Я понял с первого взгляда, что в тебе нет зла, — сказал Конрад. — А если и есть, то его не больше, чем в гоблине или гноме.
