- Вот и хорошо, - я тайком выдохнул с облегчением. - А теперь продолжим. Господин Варнус, - обратился я к министру финансов, - послезавтра мне нужен полный отчет о состоянии казны и подсчет сумм, которые мы сможем выделить на нужды провинций без ущерба бюджету королевства.
Варнус поерзал на стуле, чуть втянув голову в плечи.
- Хорошо, ваше высочество.
- После казни мы вплотную займемся делами провинций, - сообщил я. - И вы мне в этом поможете.
Ответом мне были хмурые взгляды, но никто ничего не сказал, даже не попробовал возразить.
Я встал и направился к двери, остановился уже на пороге, обернулся:
- Совет окончен, господа министры, до завтра.
- До завтра, ваше высочество, - ответил мне один Шааген, остальные проводили меня гробовым молчанием.
9 глава
Казни в Карадене было принято проводить во второй половине дня, но мне не спалось, и я проснулся с рассветом. Умылся, оделся и вышел из комнаты.
Вчера вечером мне пришлось повторять свой рассказ о случившемся в Багряной Карадене перед Мелом и Леонером и слушать их возмущения и "ахи-вздохи". В общем-то, они, как ни странно, даже не отругали меня за самодеятельность. Я в свою очередь поблагодарил их еще раз за письмо Коулу и снова извинился за свое поведение двухнедельной давности.
Весть о моем обещании Дарису и своих новых учениках Мельвидор воспринял стойко. Сказал что-то о принцах с длинным языком, но бунтовать не стал, признав, что у меня не было выбора. В конечном итоге Мел обещал обдумать этот вопрос и через несколько дней сообщить мне, сколько "новобранцев" он готов принять в следующем месяце.
После вечера, полного тяжелых переговоров, я спал, как убитый, но проснулся все равно ни свет ни заря.
Едва я вышел из комнаты, охрана тенью последовала за мной. Забавно, я уже почти их не замечал.
С балкона, на который был выход из коридора, открывался вид на площадь. Виселицы уже стояли на помосте в центре, все двенадцать. По периметру прямоугольного пространства трепетали на ветру серебряно-синие флаги.
Я стоял на балконе, впившись пальцами в перила и не в силах отвести взгляд от дюжины виселиц. Сердце забилось быстрее. Я долго провел в состоянии почти полного спокойствия, даже вчера на Совете с министрами, а сейчас я почувствовал, что равнодушие покидает меня, как всегда, в самый неподходящий момент.
Мне вдруг стало страшно. Что я делаю? Они же живые люди! Я ведь не варвар, как я могу предать смерти двенадцать человек?! Как?!
Но тут я вспомнил остекленевшие глаза Ларса, и мои пальцы сжались еще сильнее, так, что от напряжения побелели костяшки.
Нет, я не имею права отступить. Во имя памяти несчастного эльфа. Во имя того, чтобы больше не было жертв мятежей. Я должен восстановить королевскую власть в Карадене, и это единственный способ. Единственный. Я должен...
Сзади кто-то вежливо кашлянул.
Я вздрогнул и разжал пальцы. Обернулся.
На балкон с виноватой улыбкой вышла принцесса, я заметил, что приставленная к ней охрана так же ответственно относится к своим обязанностям, как и моя. Убедившись, что я на балконе один, стражники замерли в коридоре.
- Доброе утро, не помешала? - спросила Эйнира.
- Конечно, нет, - быстро ответил я. Да что тут говорить, мне мог помешать кто угодно, но только не она. Ее появление стало для меня глотком свежего воздуха. - Но что ты делаешь здесь так рано?
Эйнира пожала тонкими плечами.
- Я всегда рано встаю, проходила мимо, заметила тебя, решила поздороваться. Как рука?
То, что она больше не смотрела на меня со страхом в глазах, было самой прекрасной новостью, о которой я мог только мечтать.
- Рука? - я даже не сразу понял, о чем она. - А, рука. Давно зажила, я же говорил, ерунда.
- Я рада.
Черт, и почему мне хочется прыгать до потолка от ее улыбки? Самое нелепое, что могло со мной случиться, так сказать, для полного "счастья", это влюбиться в собственную жену.
Не зная, что сказать, я спросил:
- Министры тебя не обижали в мое отсутствие?
- Конечно, нет, - казалось, ей удивительна сама мысль, что я мог так подумать. - Они ведь замечают меня не больше, чем новый стул в столовой.
- Значит, тебе повезло, - вздохнул я и нахмурился, вспомнив вчерашний разговор, потом не смог с собой совладать и посмотрел на площадь.
Эйнира проследила за моим взглядом и тоже помрачнела.
- Казнь, - глухо произнесла она.
- К сожалению, да, - ответил я, как загипнотизированный, глядя на развивающиеся флаги.
- Ты, правда, изменился, - сказала принцесса. - Я никогда не видела, чтобы тебя расстраивала казнь.
Я прикрыл глаза и отвернулся от площади.
- Иногда мне кажется, что я был раньше бездушной скотиной, - тихо признался я, чтобы не услышали стражники.
Брови Эйниры изогнулись.
- Самокритично. Но да, думаю, определение близко к истине.
Наверное, даже она сама не вполне осознавала, каким прогрессом в наших отношениях было то, что она решилась прямо мне об этом сказать.
Теперь пришел черед принцессы посмотреть на пока еще зловеще пустую площадь.
- Я знаю, как твоя жена, я должна присутствовать. Но можно я не пойду?
Меня даже передернуло при мысли, что по законам этикета она должна смотреть, как вешают людей. Если бы я только мог сбежать сам и спрятаться, чтобы ничего этого не видеть...
- Господи, - воскликнул я, - конечно же, можно!
- А министры?
- Ты сама сказала, ты моя жена, и ты никому ничего не должна. Не нужно тебе этого видеть.
Она кивнула.
- Спасибо, - потом повернулась. - Спасибо, и я пойду. Тебе еще нужно подготовиться к казни.
Подготовиться? Как, интересно? Шнурки погладить?
- Эйнира...
Она остановилась, обернулась.
- Да?
Я и сам не знал, почему остановил ее, просто не хотел, чтобы она уходила. Я взял себя в руки.
- Ничего, - ответил я. - Было приятно тебя видеть.
Ее брови снова чуть приподнялись, Эйнира кивнула мне и вышла с балкона.
***
На казнь полагалось надеть синий с серебром камзол для торжественных случаев. Руки дрожали, когда я застегивал многочисленные пуговицы. Подташнивало. Казнь - торжественный случай? Какой бред! Но ведь я, именно я, решил устроить показательный процесс из смерти.
Страх и паника подкатывали волнами, но я упрямо старался не поддаваться ни тому, ни другому.
Когда я облачился в парадный наряд и рассматривал себя в зеркале на предмет, что не так, пришел Рейнел.
- Ты как? - заботливо осведомился друг.
- Хорошо, - твердо ответил я.
- Врешь.
Он знал меня лучше, чем кто бы то ни было.
- Я сказал: у меня все хорошо, - отрезал я, отворачиваясь от зеркала, мое отражение и то было мне противно.
