— Здравствуй, братец Свищ. — лучезарно, с трудом сдерживая ярость, улыбнулась она. — Али не рад ты мне?
— Вязать их и в поруб! — Голос воеводы сорвался в визг. — А зверя на цепь. По праздникам гостей будет веселить.
Влада засмеялась. Развеселился и народ, пряча улыбки.
Бэр грозно заворчал и выступил вперед, закрывая княжну. Ворон же слетел с кровли и сел на плечо Радогора, горбом выломив крылья и вытянув шею, старался заглянуть в глаза, задыхающегося в ненависти, воеводы. А из — за городской стены в уши собравшихся вокруг них людей ударили сердитые голоса его, бэра, родичей.
А Радогор поднял правую руку и медленно ее перел лицом Свища, холодно, не спросил, произнес.
— Посмотри в лицо смерти, Свищ.
Свищ против воли поднял голову и его взгляд словно утонул в ладони парня. Голос его завораживал, а тело отказывалось повиноваться. Это почувствовали даже те, до кого слова еле долетали.
— Видишь ли ты ее, Свищ, убийца князя и княгини? Не ты ли подослал своих убийц, чтобы перехватить княжну и не допустить ее в город? Ты видишь их, твоих подсылов, смерть, Свищ? — И с удовлетворением качнул головой. — видишь.
Свищ стоял, боясь пошевелиться. Да и не смог бы. Ноги в землю вросли. Как зачарованный смотрел он в раскрытую ладонь. Видел, все видел воевода Свищ, уже и князем себя объявивший.
— Княжна Владислава спрашивала, как не отсох язык у того, кто на отчину северных ярлов приманил, чтобы убить того, кого батюшкой называл. Так пусть же отсохнет лживый язык!
Ладонь сжалась в кулак, пальцы брезгливо дернулись и людям впрямь показалось, что окровавленный красный язык шлепнулся в пыль, к его ногам, задергался и утонул в ней. А Свищ стоял с широко раскрытым ртом и пытался закричать. Но из рта доносились только невнятные булькающие звуки.
Кто — то из воинов Свища, очевидно и не без оснований, подумав, что и их ждет та же страшная участь, прячась за спинами, растянул лук. Радогор слышал, как негромко щелкнула тетива, но не повернул на звук и головы. Не сводя холодного немигающего взгляда с воеводы. Поднял левую руку и в ладони от своего лица прямо из воздуха выдернул стрелу и стрела с хрустом переломилась между пальцев. И в то же мгновение воин зашатался и. хрипя, схватился руками за горло. Между ладонями под подбородком торчала рукоять ножа.
А Радогор все так же размеренно, как будто и не было стрелы, продолжал.
— Как не отсохла рука, убивавшая княгиню, удивлялась княжна. Он же ее матушкой величал!
Когда появился в его руке меч и был ли этот, никто не видел. Но вот десницу Свища, срубленную по плечо и упавшую с чавкающим звуком на землю, видели все. А может прав парень и рука сама отпала, не выдержав святотатства, а не меч ее отсек?
— Видишь ли ты свою смерть, Свищ?
Радогор понизил голос до шепота, но людям показалось, что громом этот голос прокатился над городом, по всем улицам, переулкам, проулкам и заулкам.
Свищ смертельно бледный и сжавшийся от страха. Часто закивал головой.
— Так умри же той смертью, которую сам для себя выбрал! Духи тьмы, он ваш!
Ладонь его снова сжалась в кулак и тут же резко распрямилась, а пальцы коснулись лба. И люди увидели то, на что не могла смотреть княжна и что не смогли слышать ее уши. Тело Свища билось и каталось по земле. Трещали, выворачиваясь суставы. С хрустом ломались кости, рвалась и лопалась кожа. А Свищ даже кричать был не в состоянии.
— Довольна ли ты теперь, моя княжна?
Радогор повернулся к ней. Лицо его было бледным, осунувшимся, под глазами залегли черные полукружья. Поднял свой льдистый взгляд на толпу.
— На всякого, кто осмелиться помочь ему или оборвать его мучения мечом, копьем или стрелой да падет мое проклятие! И пусть ляжет он рядом с ним, чтобы закончить свои дни в тех же мучениях. Я все сказал.
Но ни кто и не думал о спасении Свища. Не отрывая глаз народ следил за этой чудовищной расправой над им, а теперь за его ужасными мучениями. И со страхом, боясь привлечь к себе внимание неосторожным взглядом или словом, за этим парнем, от которого исходила холодная, обжигающая, как лед, всесокрушающая сила.
— Сладка ли месть, моя госпожа?
Снова услышали они его голос, не имея сил отвести взгляды от этой изуродованной, изломанной груды мяса.
— Да, мой воин! — ответила княжна. — Я счастлива.
Взгляд ее заскользил по лицам людей, пытаясь найти кого — то в людской толпе.
— А нянюшка? Где нянюшка? — С удивлением и страхом спросила она людей. — Почему не вышла меня встретить моя старенькая нянюшка?
Люди отводили глаза, пряча от нее свои взгляды.
— Не ищи ее, моя госпожа. — Тихо проговорил Радогор. — Не встретит она тебя больше. Вместе с княгиней уморили ее в бане.
Ноги Влады подкосились, плечи безвольно обвисли, но стиснув зубы, она удержалась от слез. Выпрямилась и вскинула голову.
Остались ли в городе вои, верные моему батюшке? — громко и внятно спросила она, остановив взгляд на воинах.
Всего несколько человек отделилось от толпы и шагнуло к ней, звеня оружием.
Бэр сердито заворчал и скосил глаза на Радогора. Но тот стоял спокойно и внимательно вглядывался в лица людей, словно стараясь каждого прожечь своим взглядом.
— Вам охранять мой терем, вои. — Распорядилась она. — Поторопитесь сменить стражу.
И повернулась к Радогору. В глазах ее читался вопрос.
— Нет, моя княжна. — Качнул он головой. — Я не волен в его смерти. Он сам увидел ее. И сам спешил к ней на встречу. Теперь ждать ему, когда придут за ним. Даже мой меч не в силах прекратить его страдания.
Обхватил ее стан ладонями, приподнял и усадил на спину бэра.
— А как же ярлы те поганые, касатка ты наша? — Долетел до нее женский жалостливый голос. — Не нагрянут ли они снова?
Влада повернулась на голос, но где же разобрать в густой толпе, кому он принадлежит?
— Не нагрянут. Витязь Радогор поразил их всех. Ныне болтаются они неприкаянными тенями по свету, стеная и вымаливая прощение за все беды и слезы, которые несли они людям.
И снова люди обратили свои взгляды на Радогора, который каменной глыбой возвышался над толпой. И люди замирали, когда взгляд его льдистых глаз останавливался на ком то.
А Влада со спины бэра пересчитала тех немногих, кто откликнулся на ее зов и потемнела лицом.
— Ратимир уже спешит со своей дружиной к нам, Ладушка. А с ними те, кто верен нам. Охлябя, Неждан… Гребенка. Успокоил он ее. — Я же буду хранить тебя, пока их нет. Волос с головы не упадет.
Походя извлек из горла незадачливого стрелка нож и бросил его в ножны.
