Рюриковичи зашумели. Они не привыкли, что с ними так разговаривают. Но мне было плевать. Лучше сразу понять, на кого можно рассчитывать.
В конце концов, князья притихли. Потом каждый высказался отдельно, и желание двигаться со мной изъявили четыре князя: оба Ольговича, Ярослав Владимиркович и Роман Ростиславич. Это шесть — семь тысяч воинов, которые пойдут с половцами. По крайней мере, до Сандомира. А позже, когда я поговорил с Ростиславом Юрьевичем, который в свое время побывал у меня в плену, он тоже поменял решение и пообещал привести полторы тысячи конников. Уговорить его братьев Глеба и Бориса на совместный поход не получилось. Они уперлись и решили наступать отдельно, на Гродзец, Сокачев и Шелеги.
На этом совет был окончен и, покинув детинец, до наступления темноты, которая скроет мое проникновение в Софийский собор, я засел на постоялом дворе, который был выкуплен нами несколько лет назад. Перекусил и немного выпил, собрался прилечь и отдохнуть, но появился Кедрин. Он ждал дальнейших приказов, и я велел ему отправить трех учеников в степную ставку, а самому с остальными бойцами выдвигаться в Польшу и ждать меня в Гнезно. Прикрытие есть, ладожские купцы помогут, и проникнуть к ляхам не сложно, это не Священная Римская империя, где каждого подозрительного человека хватают рыцари — храмовники.
Только ушел Кедрин, как новый гость, мой тезка Вадим Сокол из Ладоги. Его интересовало, остаются ли наши договоренности относительно торговых обозов при половецкой армии в силе, и я подтвердил, что все неизменно. После чего мы обсудили наши торговые дела на севере, и он сообщил, что ладожские и новгородские купцы покидают Венедию. Они многое знают и уверены, что славянам не выстоять. Значит, этот Крестовый поход против венедов — язычников будет последним, и шансов у нас нет. Совсем. Никаких. Даже, несмотря на фланговый удар степняков и русичей. Поэтому семья ладожских Соколов, в лице Вадима, предлагает мне перевезти семью из Рарога в Новгород.
Я отказался, ибо это невозможно. Про эвакуацию близких людей мысли были и есть. Но это произойдет в самом крайнем случае, когда не будет иного выхода. А сейчас они обязаны находиться в Рароге, ибо пока жены с детьми в городе, горожане и люди в окрестных поселках уверены, что князь прикроет свое владение и сможет их защитить.
Купец спорить и настаивать не стал, ему проще, что я отказался, меньше хлопот. Он ушел, а я еще долгое время размышлял над разными вопросами, и поспать не удалось.
Наконец, наступила ночь. Я благополучно добрался до Софийского собора, а потом перешел в острог невдалеке от Рарога. Через несколько часов был в родных стенах и здесь очередная встреча. Свойрад сообщил, что меня ожидает Роберт де Ге, который смог добраться в Зеландию через Данию, и я его сразу принял.
Де Ге гостил у меня третьи сутки и если бы я не появился, Свойрад отправил бы его к Рагдаю. Но я очутился в Рароге вовремя и когда франк появился в моих покоях, спросил его:
— Почему ты лично прибыл, а не передал весточку через варогов?
Рыцарь поморщился и ответил:
— Корабль, который должен был доставить тебе послание, пропал. По слухам, рыбаки видели шнеккер варягов на побережье, его выбросило штормом. Рисковать нельзя, и тратить время на поиски варягов я не мог. Пусть этим вароги занимаются. Проще самому доставить тебе послание, лично, и я решил рискнуть. За одиннадцать дней пересек Священную Римскую империю и нашел Маргада Бьярниссона, а потом еще двое суток плыл в Рарог.
— За тобой не следили?
— Нет. Но в Дании прицепился хвост. Думаю, за Бьярниссоном кто‑то присматривает, а я попался на глаза шпионам случайно.
— Ладно. Будь осторожен. Ты сам понимаешь, чем рискуешь. Давай к делу. Что ты принес?
— План военной кампании против венедов.
— Как ты его добыл?
— Мой король смог узнать подробности, и решил с вами поделиться.
— Ну и где план?
Он усмехнулся и прикоснулся указательным пальцем к голове:
— Все здесь, Вадим.
Зима 666 °C. М.З. Х.
Роберт де Ге рассказал много интересного и раскрыл план Фридриха Барбароссы.
Конечно, подробностей даже король Людовик не знал, ему об этом не говорили, и по большому счету я не услышал ничего нового. Понятно, что крестоносцы будут наступать колоннами, ибо огромную массу войск трудно прокормить, и на севере нет дорог, по которым может двигаться армада в сто тысяч воинов с обозами и слугами. Но пара моментов заставила напрячься и крепко задуматься.
Во — первых, католики были уверены, что Бранибор они возьмут без боя и это говорило о том, что Якса Шпреванский или кто‑то из его воевод в сговоре с германцами. Допустить сдачу Бранибора нельзя и нужно сделать так, чтобы этот город сопротивлялся как можно дольше. Тут все понятно. Кровь из носу, необходимо найти изменника, прикончить его, даже если им окажется князь, а затем поставить над шпреванами и стодорянами опытного военачальника.
А во — вторых, несмотря на потерю большей части своего флота, Генрих Плантагенет не отказался от идеи морского похода в Венедское море. При помощи папы римского он достроил новые военные корабли, отремонтировал старые и нанял торговые суда. Войско у него имеется и, опять же при поддержке церковников, Генрих заключил перемирие с Генрихом Блуаским. За тылы можно не беспокоиться, помешать ему никто не сможет, и весной он отправится в Данию, а потом высадится в Зеландии. И если ему это позволить, на моем острове окажется больше двадцати тысяч вражеских воинов. Это в то время, когда большая часть варягов будет находиться на материке. Так что шансов отразить вторжение, у тех, кто останется оберегать Зеландию, не будет. Максимум, что они смогут сделать, запереться в Роскилле и Рароге, занять укрепленные борги и, сколько можно, оттягивать на себя крестоносцев. А сколько они их удержат, без надежды получить серьезные подкрепления? Максимум, три — четыре седьмицы. Не больше.
Когда рыцарь иссяк, я отправил его отдыхать, а сам, не теряя времени, снова помчался к выходу на тропу Трояна и утром был у Рагдая. Поведал ему обо всем, что узнал, и поделился своими успехами в Диком поле.
Великий князь, в волосах которого уже заметна седина, выслушал меня молча. После чего он почесал гладко выбритый подбородок и сказал:
— О флоте Генриха Плантагенета мы не забываем, Вадим. А вот шпиона, который находится среди нас, так и не нашли. Мелкой рыбешки много выловили, а главного гада не увидели. Но теперь многое становится понятным. Предатель — Якса. Честно говоря, я не мог на него подумать. Все‑таки он князь и давний враг германцев, Бранибор у них отбил и постоянно поддерживает меня на советах. Хотя есть странности, на которые никто не обращал внимания. Его воины, которых он прислал в общее войско, имеют приказ, в случае угрозы Бранибору, немедленно отправляться домой. Однако я и так собирался отправить общее войско в земли шпреван и Якса об этом знал. А еще у него на границах тихо. Везде идут стычки с вражескими егерями, а его не тревожат. Это только часть того, что замечено. Обо всем рассказывать не стану, долго это и тебе не особо интересно.
