— А по какому такому делу? — вознамерился было продолжить допрос долгополый, по всему видно — крупная шишка.
— А не твоего ума это дело, — погасил улыбку Первей. — Дорогу дай… эй, малый, про лук свой забудь и думать. Тебе, тебе говорю. Кстати, всех касается.
— Да ты знаешь ли, с кем говоришь?! — ещё возвысил голос бородач. — Я боярин Семён Кучка!
— Большая? — насмешливо прищурился рыцарь.
— Че… чего?! — даже задохнулся от такой наглости боярин.
«Делай «раззяву», быстро!»
Первей сосредоточился, по телу пробежала дрожь… Готово.
— Это… кто такие, говорю? — на два тона ниже, и уже без особого интереса произнёс бородач.
— Так проезжие мы, — улыбнулся Первей. — Я ж говорю, мимо едем.
— А… — боярин окончательно потерял к происходящему интерес. — Ну так проезжайте…
Четверо всадников расступились, рассеянно блуждая взглядами. Боярин усиленно морщил лоб — очевидно, пытался вспомнить, за каким таким лешим он сам очутился в этой деревушке.
— Слышь, Савватий… Вели обедать, что ли…
— А с этим что делать? — Савватий указал на мужика, растянутого на козлах, возле которого топтался палач. — С недоимками опять же…
— Недоимщик? — поморщился боярин. — Ну, пороть, чего ж ещё-то… пока обедаем…
Дальнейшие речи боярина и прочих персонажей разыгрывающейся деревенской драмы Первей уже не расслышал, поскольку селение осталось позади.
— Я уже думал, придётся сражаться, — Патрик то и дело оглядывался. — Здорово вы их, господин мой… Вы просто великий маг, вот что.
Рыцарь помолчал, подбирая слова.
— Давай разберёмся, Патрик. Уж не думаешь ли ты, что мы стали бы биться насмерть с этими людьми?
Патрик тоже помедлил с ответом.
— Да… но если иначе нельзя? Они бы напали, и тогда…
— Если бы они напали, это была бы моя вина.
Юноша снова помолчал, усваивая сказанное.
— А как же те разбойники, господин мой? И вообще…
Первей вздохнул.
— Ты опять не понимаешь, Патрик. Я могу убить только того, кого позволено. И никого больше.
Встретив удивлённый взгляд парня, рыцарь чуть улыбнулся.
— Правда, правда.
— Вы… такой великий воин…
— Во-первых, далеко не столь великий, а во-вторых, и вовсе не воин. Я Исполнитель, Патрик.
* * *
Гладь озера сверкала серебром, переливающимся под порывами ветра. Солнце медленно клонилось к горизонту, ветер стих, и серебряный простор незаметно приобретал желтизну, словно некто добавлял и добавлял в сплав золота, дальний берег уже темнел неразличимой каймой.
— Как красиво, господин Первей… — Патрик зачарованно смотрел на озеро. — Я думал, такого озера, как наш Лох-Ней, больше нет нигде в целом свете. А тут…
— Такого озера, как ваш Лох-Ней, и в самом деле больше нет, — рыцарь чуть улыбнулся. — У каждой земли своя красота, Патрик.
Первей посмотрел налево, но остров Кличен был отсюда невидим. Место для штурмового лагеря выбрано правильно. Не стоит раньше времени тревожить врага.
Закат уже позолотил полнеба, и серебро на бескрайнем просторе Селигера окончательно уступило место золоту. Небесный ювелир сегодня неслыханно щедр.
Сзади послышалась осторожное покашливание. Мужичок-проводничок, проведший их сюда, старался напомнить о себе. Первей обернулся.
— Слышь, любезный. Почему та деревня на берегу заброшена?
Мужичок помялся.
— Так ить, это… Нечисто тут, на озере, стало, господине.
— То есть?
Мужичок посопел, соображая — надо ли выкладывать всё, и в каком виде. Ещё на смех подымут…
— Водяные замучили, господине. Сладу не стало. Рыбачить с лодки — упаси Бог! Как есть утопят, господине. Или даже с берега… А то ещё баба какая пойдёт на мостки к озеру, постирать там, или ещё чего, а он из воды — хвать! А опосля уже та баба сама из воды выглядывает, а то на берег выйдет — голая, страшная… И ведь не только в той деревушке так, в других тоже… Ну, народишко-то и стал подале от воды бежать, поглубже в лес, стало быть. Тут скоро по берегам никого живого не сыщешь, во как пошло… Да и в лесу последний год неспокойно. Упыри появились, господине. Так что вы, того…
Мужик мялся, сопел, наконец решился.
— Витязь, отпусти ты меня, Христа ради. Уговор выполнен, а мне бы засветло до дому добраться. Боюсь я ночью-то по здешним местам шастать.
Первей достал монеты.
— Держи. Всё, можешь быть свободен!
* * *
Лес был так дик и безлюден, что пробираться по нему, ведя коня в поводу, было сплошной мукой. Упавшие деревья перегораживали путь буквально на каждом шагу, и кони ежесекундно могли сломать ноги. Но вставать на постой вблизи берега было бы неосторожно, и маленький отряд продолжал пробираться в глубь леса. В конце концов им попалась крохотная поляна, рядом с которой очень кстати бил родничок. Здесь и решено было разбить временный лагерь.
Покуда Патрик ставил палатку из тонкой провощённой кожи, Первей сооружал нодью из двух поленьев — хитрость русских охотников-лесовиков. Нодья не боится даже довольно сильного дождя, почти не дымит и незаметна со стороны, в отличие от костра, заметного ночью издалека.
«Родная, этот… нас не услышит?» — непонятно почему, Первей опасался здесь произносить имя врага даже мысленно.
Короткий смешок.
«Не надо так осторожничать. Этот Кощей не может контролировать все окрестные леса, да это ему и не нужно. Недаром он обосновался на острове. Любая лодка, и даже щепка, приближающаяся к острову, будет замечена. Пока я не знаю, что делать»
«Не расстраивайся, Родная. Война — дело мужчин»
Пауза. Долгая, долгая пауза.
«Ты должен. Ты должен оттуда вернуться. Ну есть же в мире хоть какая-то справедливость?!»
«Да что с тобой сегодня? Вместо того, чтобы оплакивать меня, лучше рассказала бы про этого Кощея побольше»
«Да-да, ты прав, ты опять прав. Спите, набирайтесь сил. Спи спокойно, мой рыцарь. Я всё узнаю, и завтра всё тебе расскажу. Спокойной ночи!»
* * *
… Ему снилась гора. Странная гора — Первей поднимался по довольно крутой тропинке, не чувствуя подъёма, как по-ровному. Гора вся заросла виноградной лозой, полудикой, но тем не менее увешанной разноцветными тяжёлыми гроздьями — иссиня-чёрными, золотистыми, прозрачно-розовыми, зелёными… Не всякий самый ухоженный виноградник мог бы похвастать таким изобилием. Вдоль горной тропы журчал, весело сбегая вниз, ручеёк. Первею вдруг страшно захотелось пить, он остановился, встал на колени и жадно припал к маленькому искрящемуся потоку. А когда поднял взгляд, он уже стоял в двух шагах — среднего роста мужик, запахнутый в короткую белую хламиду-простыню, как будто вышел из парной в предбанник. Короткая курчавая борода, копна жёстких чёрных волос. И глаза. Нет, не так… Всё не так… Таких глаз Первей ещё ни у кого не видел. Рыцарь, как был, стоял на коленях возле ручейка, и вставать с колен почему-то не хотелось.
