И будет еще много кровавых схваток, прежде чем он сможет провозгласить победу.
Драконы к этому моменту свою часть работы уже выполнили. Отступающий враг – это забота кавалерии, лучников и пехоты. Если враг где-нибудь остановится, чардханцы его догонят и разобьют.
Город был спасен от неожиданной атаки. Теперь его окаймляли ковры изрубленных тел, указывая места сражений.
Возле ворот драконы простояли около часу, остывая и дожидаясь, пока драконопасы вытащат застрявшие стрелы из шкур и джобогинов. Наконец пришел приказ отправляться по квартирам.
Стодевятый промаршировал обратно через ворота с командиром эскадрона Уилиджером во главе. Релкин чувствовал себя странным образом подавленным. Разыгравшаяся резня никак не могла поднять ему настроения. В душе мальчик был уверен, что нельзя бросать людей в подобные мясорубки. Будь проклято плохое командование.
Зато драконий командир Уилиджер был предельно горд. Лицо его сияло, он шагал какой-то прыгающей походкой. Великое сражение было выиграно буквально за несколько минут смертельным ударом его драконьего эскадрона; ну, и нескольких других эскадронов. И что было, пожалуй, даже важнее – он вел себя в бою правильно, чему есть свидетели. Он прошел «боевое крещение кровью». Правда, ему так и не пришлось самому взяться за меч или хотя бы самому отдать важный приказ, но это Уилиджера беспокоило мало. Вполне достаточно того, что теперь он с полным правом мог говорить, что участвовал в важном сражении вместе с драконами, и поистине победоносном сражении.
Вернувшись в стойло, Релкин тщательно промыл раны и царапины на шкуре дракона и вытащил пять стрел из джобогина. Потом сходил за свежеиспеченными бисквитами с маслом и солью для себя и дракона. На пути ему попались Джак, Свейн и Энди, уже возвращавшиеся обратно. Бисквиты пахли очень вкусно. Мальчишка удивился собственному голоду. Потом они оба поели – аппетит у дракона оказался чудовищным – и крепко заснули.
И они уже не слышали, как прилетела летучая рукх-мышь, произведя в городе ужасный переполох.
то был очередной тропический день, теплый и сырой, солнце скрывалось за толстым слоем облаков. Драконы Стодевятого марнерийского устроили привал на обочине разбитой дороги, недалеко от сожженной деревни.
Деревню разрушили отступавшие крэхинцы, колодцы были забиты трупами крестьян.
Драконьим мальчикам пришлось носить воду из ближайшего ручья. Другие драконопасы раскладывали костры для кипячения. По настоятельной рекомендации ведьмы Эндисии всю питьевую воду тщательнейшим образом кипятили.
Релкину везло, последние несколько дней он не попадал в команду водоносов. Так что, принеся охапку дров, он оказался свободен.
Командира эскадрона Уилиджера не было – он отправился к генералу Баксандеру, на ежедневное совещание командного состава. Рассуждая теоретически, драконопасы, не занятые в нарядах, могли в отсутствие офицера отдыхать.
Но Релкину было виднее, может ли он позволить себе безделье. Всегда существовало множество мелких неприятных дел, которые все равно дожидались своей очереди. Так что мальчишка достал свой швейный мешочек и продел в иглу лучшую из крученых кунфшонских нитей. Первым делом он принялся за левую сторону клапана собственного ранца. Уже два дня он пристегивал клапан булавкой – с тех самых пор, как порвал, когда вытаскивал из грязи телегу походной кухни. Сам клапан был еще довольно крепким, он прослужил уже год и, когда армия высаживалась в Согоше, находился в прекрасном состоянии. Немузыкально насвистывая, Релкин принялся дырявить иглой кожу и холст ранца.
Он сидел под пунговым деревом,{15} устроившись на его корнях, как в кресле. Дракон лежал рядом с другими драконами в тени рощицы пунговых и камедных деревьев. Этим утром они прошли шесть миль по грязной тропе – здесь такое безобразие называлось дорогой. Отдыху они, конечно, радовались, хотя и находились в отличной форме. С тех пор как войска Баксандера вышли из Кубхи – три дня назад, – не произошло ни одного столкновения с неприятелем, и единственными признаками присутствия в этих краях огромной вражеской армии были случайные группы пленных да разрушенные деревни, усеянные трупами крестьян. Режим марша по десять-двенадцать миль в день с полной выкладкой, обильной трехразовой простой пищей и питьем исключительно кипяченой воды (ничего больше) оказался наиболее благоприятным для здоровья драконов. И хотя они ворчали по поводу жары и отсутствия пива, тем не менее на самом деле были довольны. Впрочем, в этой фазе кампании их никто не заставлял перенапрягаться – они отдыхали жаркую часть дня и шли по вечерам, потом останавливались на ужин и ложились спать.
Разговоры о недавнем сражении уже почти прекратились. Теперь вивернов куда больше интересовала конечная цель их пути. Легионная фабрика слухов производила многочисленные предположения и догадки. Будут ли они преследовать крэхинцев до полного их рассеяния? Или пойдут к Наб аль Уаду, за Вал Солнца, в Земли Ужаса? На эту тему спорили беспрерывно.
Релкин отрезал нитку и исследовал клапан. Тот был крепко и надежно пришит. Релкин еще раз внимательно осмотрел весь ранец и обнаружил порез на левом кармане. Тогда он отмотал еще ниток и принялся за работу.
Пока игла прокалывала жесткий материал, мысли парня унеслись к Эйлсе. Он послал ей последнее письмо из Кубхи. Правда, ему сказали, что вероятность доставки его послания в Аргонат невелика. В коротких строчках он говорил о своей любви и надеждах на будущее. О возможной цели экспедиции даже не помянул, прекрасно понимая, что письмо перед отправкой пройдет цензуру. Не обмолвился и о тревогах, которые наполняли его. Беспокоился он, как всегда, о возможных увечьях. В сражении рядом с драконом неожиданная потеря руки или головы были делом обычным и весьма вероятным. Отогнав эти мысли, Релкин принялся мечтать о тех временах, когда он выйдет в отставку, Эйлса станет его женой и они благополучно займутся сельским хозяйством в мирном Кеноре. Таким виделось мальчику его счастливое, розовое будущее, и он молился, чтобы когда-нибудь его мечты сбылись. Если старый Каймо и другие старые боги слышат его молитвы, возможно, они все-таки сподобятся наградить своего почитателя. А на тот случай, если его услышит Великая Мать, Релкин мысленно попросил, чтобы она не сердилась на него за молитву старым богам. В конце концов, он всего лишь маленький драконопас, и в его положении не грех искать заступничества и у тех, и у других.
