— Вот тут примерно.
— Покажи точно, иначе не выйдет.
— Если будешь пялиться на мой зад, скажу Поппи. — Дженет, вздохнув, опустилась на четвереньки. Джош, пялясь на ее зад, кивнул, потом приложил ладони к окну с бывшим порталом и стал кругообразно водить по стеклу. Это напоминало фроттаж, когда рельеф переносят на бумагу, натираемую карандашом: под его руками проступали призрачные очертания портала или, вернее, пейзажа за ним. Дженет различила ровную цепочку холмов, практически одинаковых. На каждом из них росло одинокое дерево, скорей всего дуб.
— Что за хрень такая?
— Прыщавые Валы, насколько я помню, — сказала Дженет. — К северу от Ломаной бухты.
— Ну и названьице. Уж или валы, или прыщи, не все вместе.
— В некоторые тайны лучше не вдумываться. Сможешь перенести нас туда?
— Уже. — Джош трижды щелкнул пальцами. На третьем щелчке картинка налилась красками и ожила. — Прошу моя королева.
Дженет перелезла через подоконник ногами вперед в надежде, что Джош внизу — или вверху — поймает ее. Ум отказывался постигать эти гравитационные фокусы, не говоря уж о теле. На полпути она просто застряла, как Винни Пух в норке Кролика, — пришлось Джошу ее вытаскивать.
Через четыре часа после начала охоты на пропавшего бога она вновь стояла на филлорийской земле, в который раз думая о законе вечных круговращений. В делах людей прилив есть и отлив.[24] Ленивый такой прилив, оставляющий за собой слизь и гниющие водоросли — вроде кота, притаскивающего к порогу дохлую крысу, — и уползающий за новыми приношениями.
Удача была близка, но они ее упустили.
Зато Прыщавые Валы оказались весьма впечатляющими. Ряды холмов уходили вдаль, как пупырышки на очень большом резиновом коврике, и на каждом, как свечка на куличе, торчало свое особое дерево. Нескончаемое лето раскрасило холмы в желтый цвет.
Поппи, в четверти мили от них, подала знак, что не все еще, возможно, потеряно. Амбер, не прячась, стоял на вершине одного из холмов через три ряда от них — неподвижный, как статуя.
— Пожалуйста, не убегай! — взмолилась Дженет, направляясь к нему. — Стой на месте!
Он и не убегал. Стоял и спокойно смотрел, как две королевы, король и наследник престола в зародыше лезут к нему по склону. Прыщавые Валы служили превосходным фоном для их судьбоносной встречи; интересно, насадил кто-то деревья на верхушках или они сами выросли? До божества, наверняка знающего ответ, оставалось каких-нибудь десять ярдов. Дженет невольно замедлила шаг, боясь, что в последний момент он ускачет. Курчавая баранья морда ничего ровным счетом не выражала.
— Ну так как? — Дженет, отдуваясь после подъема, уперлась руками в колени. — Насажены эти деревья или выросли сами собой?
— Они тебе нравятся? Моя, конечно, работа, а холмы делал брат. Он планировал разбросать их по всей округе — любил, чтобы пейзажи выглядели естественно. А я ему: да зачем, мол, и так прекрасно. Воткнул в каждый по дереву, так они с первого дня творения и стоят. Одно из них теперь часовое. — Амбер снова издал продолжительный стон — это он так смеялся, оказывается. Дешевый приемчик. — Не знаю, как она это сделала. Отменная колдунья, надо признать.
Держался он, в отличие от Эмбера, небрежно, юмористически, с легким оттенком женственности. Если бы он вздумал одеться, то носил бы галстук-бабочку и лиловый жилет. Дженет не могла понять, почему он избрал для себя такие манеры. Смотрит свысока на все дела смертных или просто слегка не в себе? Впрочем, это не важно: главное, что настал ключевой момент. Сейчас Амбер скажет им все, восполнит недостающее, и Филлори будет жить — Дженет только теперь осознала, как страстно желает этого. Не хочет она обратно в реальный мир! Хочет и дальше быть королевой!
После бурной погони ей вдруг стало ясно, что спешить больше некуда. Закат наливался на горизонте, как свежий кровоподтек.
— Ты не такой, как твой близнец, — сказала она.
— Как кто?
— Как Эмбер. Вы ведь с ним близнецы?
— А-а! — Он, похоже, иногда прикидывался глухим. — Нет, просто братья.
— Мы думали, что ты умер.
— Знаю, знаю! — Амбер, помимо стонущего смеха, даже покружил немного на месте, как кот, ловящий собственный хвост. — Я лишь притворялся мертвым — это входило в нашу с Мартином сделку. Странный мальчик: так и не вышел из эдиповой фазы, по-моему. Звал во сне маму, хотел знать, жив ли его отец, — в этом роде. Это очень удобно, когда все думают, что ты мертв. Никто не мешает — кто же станет молиться мертвому богу, правда? Некоторое время я, впрочем, провел в Нижнем Мире, хотя это было не обязательно. В образ входил. Мертвые хотели, чтобы я стал его властелином, но нет. Я — и вдруг бог Нижнего Мира? Нет, увольте, слишком уж грандиозно. Должность приходящего эксперта вполне устраивала меня, но в целом мне там понравилось. Так тихо, такие чудесные игры! Право же, я мог бы остаться там навсегда.
Следующие несколько лет я провел рядом с Эмбером. Следовал за ним, как тень, а он и знать ничего не знал! Ему следовало бы догадаться, но где там. Он не из догадливых, Эмбер наш.
— Но зачем ты это сделал? — недоумевала Поппи. — Я не про Эмбера спрашиваю: зачем ты превратил Мартина в монстра?
Амбер с глубоким вздохом потупил золотые глаза.
— Все вышло не так, как задумывалось. Он ужасно хотел этого, и я думал, что это принесет ему пользу, но он меня горько разочаровал. Знаете, в чем было дело? Он себя совершенно не контролировал.
— Все вышло из рук вон плохо, согласен, — сказал Джош. — Пользы эта затея не принесла никому.
— Даже и самому Мартину. Он так стремился остаться здесь, бедный мальчик. Только об этом и говорил. Такой одаренный ребенок — я просто не мог отказать ему, понимаете? Исполнять желания — вот все, чего я всегда хотел. Но Мартин… он ведь отдал мне взамен свою человечность, и даже я удивился той силе, которую он вследствие этого получил. А это, представьте, была лучшая его часть по сравнению со всей прочей гадостью. Я потому и скрывался, что он хотел — и мог бы — меня убить. После он объявил, что сделал это на самом деле, и я не стал противоречить ему. — Амбер с новым вздохом улегся на травку. — Он очень разочаровал меня, очень.
— Но на что тебе сдалась его человечность? — не понял Джош.
Овен снова потупился, возя по траве передним копытом.
— Я думал, что стану не только богом, но и королем Филлори, если ей завладею. Богом-королем, так сказать. Но мне так понравилось быть мертвым, что я даже и не пытался!
Дженет возненавидела Амбера так, что сама себе удивилась. Будь он обаятельным суперзлодеем, еще бы туда-сюда, но какое уж там обаяние. Он просто отказывается брать на себя какую бы то ни было ответственность, сволочь такая. Сама она тоже стерва, конечно, но хотя бы честно признает себя таковой.
