— Он тебя больше не любит, — прорычала вампирша.
— Ты пей, пей. И этот вопрос спорный.
— Стерва.
— Сама не лучше.
Варька попыталась вклиниться в наш поток взаимной ненависти со своим: «Я никогда не…», но нам до нее не было никакого дела.
— Я никогда никого не любила так, как его, — прошипела она и уставилась на меня своим жутким, немигающим взглядом. Выпью или нет. И я выпила. Ее взгляд стал еще более пугающим.
— Зачем ты нарываешься? — набросилась на меня Кэт.
— Я? Нарываюсь? Ты что-то путаешь, подруга, — в меня в этот момент словно бес какой-то вселился. Не знаю, что это было, но что-то скрежетало и злилось и ненавидело всех в этот момент, отключая на хрен весь мой инстинкт самосохранения. — Я никогда не слышала от него: «Люблю».
Мой глоток заставил ее прочертить полосы на покрывале. Моем, между прочим, но какая в сущности разница?
— Я никогда не пойду с ним на осенний бал, — торжествующе ответила она.
И я сорвалась. Поднялась с кровати четко, ясно и с расстановкой проговорила:
— Я никогда с ним не спала, — улыбаясь самой торжествующей улыбкой, на какую была способна, ответила я, осушила этот чертов коньяк до дна и довела вампиршу. Она не просто бросилась, рванула на меня, совершенно не соображая. А я сделала то, что, наверное, еще долго будет сниться мне в кошмарах. Я вызвала огонь, не знаю как, почему, и откуда во мне это взялось, но я вызвала его и направила на вампиршу. Она вспыхнула, как спичка, и так громко, противно визжала. И я смотрела на нее и улыбалась, потому что именно в этот момент ничего не жаждала больше, чем ее смерти.
Меня вывела из этого полубезумного транса сильная пощечина, настолько сильная, что я, кажется, разбила губу, потрогала языком. Да, действительно разбила. А потом в сознание ворвалась вся сотворенная мною реальность. В комнате было почему-то очень тесно. Люди, их было слишком много. Вампирша уже не выла, над ней склонились деканы Клара и Ангелина, бабушка отчитывала Себастиана и Игната, Амор создавал какой-то кокон, Варя с совершенно потрясенным лицом, сжалась где-то в углу и Катя, с таким же потрясением, смотрящая на меня. Я сфокусировала взгляд на том, кто меня ударил, и вздрогнула. Диреев. Он смотрел с такой яростью, с самой тьмой, плещущейся где-то в глубине его зрачков.
— Она сдохла? — спросила я, глядя ему в глаза, прямо в жуткие смертельные провалы.
— Игнат, уведи ее, пока я.
«Что? Что ты хочешь мне сделать? Убить?» — мысленно спросила я.
— «Что ты можешь сделать такого, чего я сама с собой уже не сделала?».
Он вздрогнул и отвернулся.
Но сейчас, именно в этот момент мне было все равно, хотелось только одного, чтобы не было больше этой вампирши, не было этого гадкого чувства внутри, чтобы меня самой не было. Господи, что же я натворила?
Нас наказали, за все и сразу. Варька взбесилась, прокляла тот день, когда познакомилась со мной, Катя же все стерпела, но смотрела на меня… не знаю как, разочарованно что ли, но я тоже была в ней разочарована.
— Что? — равнодушно спросила я у нее.
— Ты даже не сожалеешь?
— Отчего же, сожалею. Сожалею, что она не сдохла, не превратилась в жалкую горстку пепла.
— Боги, ты чудовище, — воскликнула потрясенная Варя.
— Хм, а ты думаешь, если бы на мне не было защиты, она бы не поступила также?
— Она молодой, невоздержанный вампир. Это заложено ее природой.
— А моей природой заложена тьма. Знаешь, кто мой предок? Самый великий темный маг, Черный маг, Бальтазар Бьюэрман.
— Ты больная.
— Может быть, очень может быть, — ответила я. Мне не хотелось больше с ними находиться. Ни в одной комнате, ни в одном здании, ни вообще в одном мире, поэтому я встала и ушла, громко хлопнув дверью.
У лестницы я остановилась. Адреналин схлынул, навалилась усталость и равнодушие какое-то.
— Что-то нос совсем не весел, что-то нос себя повесил, — переиначил известную песенку один слишком веселый инквизитор. Что-то он часто веселится в последнее время.
— Что тебе надо, Игнат?
— Даааа, не ожидал от тебя подобной страсти. В маленькой искорке такие эмоции бушуют. Нет, мне говорили, что ты взрывная, но чтобы настолько…
— Если ты пришел поиздеваться…
— Ладно, ладно, не кипятись. Вообще-то я по делу. Ты все еще хочешь заблокировать воспоминания?
— Откуда ты.
— Милая, мы со Стасом друзья не только на словах. Я очень многое знаю, даже поболее, чем ты.
— Он меня ненавидит, — равнодушно спросила я.
— Да, так и есть. Сегодня он тебя ненавидит, но как там говорят, от любви до ненависти и наоборот. Не парься, детка. Все образуется. Как-нибудь.
С этими словами он встал, помог подняться мне, и мы неожиданно перенеслись прямо к дверям того самого проклятого зала, где по идее я должна помереть.
— Что.
Не успела я спросить, что происходит, как мужчина толкнул двери, явив моему взору ту, что ждала внутри. Такой красивой женщины я еще никогда не видела. Вампирша, изящная, как статуэтка, с пронзительными ярко-синими глазами и темно русыми волосами. Она действительно была невероятно красива, такой нереальной красотой, которой не бывает в природе, разве что только рука мастера фотошопа могла создать подобное совершенство. Она мягко улыбнулась мне, кивнула Игнату, и он закрыл дверь, оставшись снаружи.
— Не бойся.
Я и не боялась, тем более, когда услышала ее голос. Мы встречались раньше.
— Вы Кира?
— Да. А ты изменилась, во взгляде что-то появилось.
— Тьма. Сегодня я чуть не убила кое-кого.
— Но не убила же.
— Потому что меня остановили.
— Она заслуживала этого?
Я несколько секунд стояла и просто смотрела в пустоту, а осознание начало накатывать волнами, все больше и больше, все сильнее и сильнее.
— Нет, — вдруг всхлипнула я. — Не заслуживала.
— Хорошо, что ты это понимаешь, — проговорила она и коснулась моей руки. Это прикосновение облегчило боль на мгновение. — Нет, в тебе нет тьмы. Да и что такое тьма? Неправильный выбор. Сделка с совестью, за которую некоторые платят слишком высокую цену.
— Раскаяние ничего не исправит.
— Нет, но оно позволит тебе не совершить подобную ошибку в будущем. Печальный опыт, но это опыт. Когда-то у нас уже был подобный разговор. Когда-то ты попросила меня стереть тебе память.
— Почему?
— Уверена, что хочешь знать ответ?
Нет. В свете последних событий я перестала что-либо хотеть.
— Я не скажу тебе сейчас. Только когда ты будешь по-настоящему готова. А вот воспоминания заберу.
