"А вот интересно, — промелькнула у меня мысль, — если обычного человека усыпить, можно его по древним тропам на себе протащить. Надо будет сказать Ростиху и другим ведунам, кто на тропы Трояна выходит, пусть проведут опыт. Глядишь, подобное знание когда‑нибудь пригодится".
Бремен. Весна 1152 Р. Х.
Наступила весна и произошло то, чего ждала большая часть Европы.
Папа римский Евгений Третий объявил о начале очередного похода против венедов. Несмотря на болезнь, он лично выступил перед католиками, которые собрались в Риме, и вскоре армии крестоносцев двинулись истреблять северных язычников. А возглавил воинов с крестами на плащах и щитах император Фридрих Барбаросса, самый могущественный властитель католического мира.
Однако даже он не мог наладить координацию всех европейских армий и заставить военачальников четко следовать заранее составленному плану. Поэтому проблем у императора хватало и вместо того, чтобы мчаться на белом жеребце вместе с лучшими рыцарями Европы на север, он застрял в Бремене. Его воины уже приближались к венедским границам, а убийцы ордена Святой Марии Немецкого Дома занялись истреблением язычников, а Фридрих постоянно откладывал свое выступление.
Вот и сегодня утром он не смог покинуть опостылевший ему Бремен, как собирался вчера, ибо гонцы, которые прибывали со всех концов Европы, приносили тревожные вести, жалобы священнослужителей и доклады военачальников. При этом каждый хотел получить ответ именно от императора, а не от его придворных, и Фридрих снова задержался. Слушал доклад своего секретаря и быстро принимал решения.
— В Мансфельде произошло столкновение между тюрингами и саксами. Погибло семь человек и полтора десятка получили ранения…
Император не дослушал секретаря:
— Тюрингов и саксов разделить. Между ними поставить наемников из Фландрии. Зачинщиков найти и показательно наказать.
Секретарь кивнул, сделал короткую запись на чистом листе бумаги и продолжил:
— Герцог Альбрехт Медведь спрашивает вашего совета, что ему делать с бежавшим из Бранденбурга шпреванским вождем Яксой…
— Пусть оставит при себе и не выпускает из вида. Возможно, он еще пригодится.
— Имперский знаменосец Оттон фон Виттельсбах пишет, что Евгений Третий совсем плох. Медики уверены, что жить ему осталось немного…
— Оттон Виттельсбах обязан отстаивать интересы императора при папском дворе. Ради этого его в Рим и отправили. Пусть держится за кардинала Николаса Брейкспира и других священнослужителей, которые поддерживают Священную Римскую империю.
— В Вердене неизвестные злоумышленники сожгли склады с продовольствием. Ведется расследование…
— Виновников найти в течение десяти дней.
— Комендант замка Трифельс сообщает, что неподалеку крутятся подозрительные личности. По виду разбойники. Однако, скорее всего, это французские дворяне, которые намерены освободить императрицу Алиенору. Высланный на поиски отряд гвардейцев вернулся ни с чем. Никого поймать не удалось…
— Напиши коменданту, что положено в таких случаях. Пусть усилит бдительность и, если необходимо, увеличит гарнизон. Ждать осталось недолго. Вскоре Алиенора отправится в лучший из миров.
— Ваше величество, мне так и написать, что ждать недолго?
— Дурак что ли? Нет, конечно. Об этом не упоминай.
— Понял.
— Что еще?
— Архиепископ Бремена прислал человека, который может рассказать много интересного о венедах и Вадиме Соколе…
— Раньше надо было. Хотя… Возьмем его с собой, в дороге послушаю. Кто он?
— Шпион. Некто Эрих Краузе.
— Дальше.
— Еще архиепископ уведомляет ваше величество о том, что на вас готовится покушение…
— Кто посмел?
— Подробности неизвестны, но, скорее всего, это венеды. Два или три человека. Молодые. Предположительно, вароги Вадима Сокола.
— Опять этот Сокол. А что городская стража?
— Стражники не смогли обнаружить предполагаемых убийц. В городе слишком много людей: армейские тыловики, шлюхи, беженцы, бродяги, священнослужители, свитские знатных дворян и так далее. Опять же сведения не достоверны. О появлении злодеев сообщил один из местных воров, которого взяли за кражу доспеха у наших воинов. Он сказал, что случайно подслушал разговор убийц в таверне. Но вор мог и соврать.
— Ладно. Пусть каждый занимается своим делом. Есть убийцы или нет, в любом случае мы покинем Бремен сегодня. Что там за письмо из Майнца?
— Местные священнослужители жалуются на воинов из Прованса. Они разграбили один из монастырей.
— Выясни, что это за отряд и кто им командовал.
— Слушаюсь.
— А что с поляками?
— Ночью прибыл гонец от короля Владислава. Польский государь собирается послать на север только десять тысяч воинов…
— Почему?
— Владиславу угрожают русские князья и половцы…
— Плевать! Так и напиши ему — мне плевать! Мы договорились, что он пошлет против венедов всю свою армию. Владислав согласился и теперь пусть выполняет, что обещал. В конце концов, он заключил с русским царем династический брак. А даже если они и нападут, с восточными схизматиками разберемся потом. Сейчас главный враг венеды. А чтобы Владислав не вздумал меня обманывать, отпиши письмо рыцарям ордена Святой Марии, которые находятся при нем. Пусть присмотрят за ним. Кто там у нас?
— Манфред Нойманн.
— Простолюдин?
— Да, ваше величество.
— И, тем не менее, рыцарь?
— Да.
— Почему?
— Воин хороший и он протеже гохмейстера Иоганна фон Свандена.
— Ага, — император кивнул и сделал знак секретарю продолжать.
С делами Фридрих Барбаросса разбирался до полудня. После чего он отобедал в компании верных рыцарей, и когда трапеза была окончена, объявил о выступлении.
— Ваше величество, скоро вечер, — сказал один из рыцарей, Альфред фон Рар. — Далеко не уедем.
Услышав это, император ударил кулаком по столу, окатил воина гневным взором и сказал:
— Мое решение не оспаривается!
Виновник августейшего гнева опустил голову, а другой рыцарь, Карл фон Камбрей, усмехнулся:
— С нашим государем не пропадем. Вчера так же было, не стали выступать, отложили на утро, и потеряли целый день.
— Верно, — император милостиво кивнул Камбрею и удалился.
Гвардия императора и его свита выступили через час. День был солнечный и на улицах много народа. Но городские стражники заранее расчистили путь и облаченные в доспехи рыцари, словно вот — вот они вступят в бой, под развевающимися знаменами, сдерживая откормленных дорогих лошадей, двинулись к северным воротам Бремена.
