За этим последовала новая тирада, состоявшая из одних ругательств. Отвела Офигильда душеньку, отомстила за оскорбление. Пока, правда, только словесно.
– Как думаешь, у нее получится? – спросил Тинфарин Кедди Ольва Могучего.
– У нее?.. Ну, через недельку, может, и получится. Когда кто-нибудь выедет из замка, она, поди, прорвется внутрь, – ответил орк, профессионально оценивая шансы королевы.
– А мы чего, будем тут загорать? – поинтересовался другой рубака из Головорезии. – Не, я не хочу. Жрать охота.
Фиенс Тудан, который в основном отмалчивался, вздумал заговорить:
– Что бы там ни произошло, господа, эти люди не с заговорщиками.
– Это почему? – скривился Соким Тальвиш. От нечего делать он уже десять минут уныло водил камнем по лезвию кинжала.
– Многое указывает на то, что кланы перешли на сторону путчистов, но не может так быть, чтобы все разом, – сказал тиндариец. – Кто-то не согласился с новой политикой захватчиков и ушел. Лучший способ выжить для них, это держать оборону. Вероятно, они возлагают надежды на возвращение короля Пнилла… И наверняка Оторвун Зоб сейчас в поместье, и он на нашей стороне, если, конечно, эта сторона существует.
– Почему же тогда ее не пускают? – спросил Тинфарин. – Она ж королева!
– Помните, что рассказывала Офигильда? Злая колдунья приняла ее облик. Для чего? Чтобы выдать себя за истинную супругу короля.
– Ёпэрэсэтэ! – воскликнул Ольв Могучий. – Так эти хмыри, что устроили резню в городе, думают, что приказы им отдает сама Офигильда, что ли?
– Да, – кивнул Фиенс. – Другого объяснения я не вижу. И бойцы из клана Топорище знают, что Офигильда сейчас в Рыгус-Кроке и творит всякие безобразия…
– Дела-а… – протянул, почесывая бороду Соким Тальвиш. – Думаю, нам тут ничего не обломится.
Кобольд кивнул в сторону бесновавшейся у ворот великаншы.
Очередной раунд закончился вничью. Обе стороны облили друг друга таким количеством грязи, что ее хватило бы, чтобы заполнить всю центральную площадь Рыгус-Крока.
– Эту нашу королеву… – Охранник плюнул. – Мы, если поймаем, на кусочки разорвем. Она предала наш народ, наш клан. Она уничтожила город… Уж не знаю, какая шлея ей под хвост попала, но возмездие придет, пускай не думает, что все так просто. И если ты ее морок и провокационная обманка, можешь катиться назад вместе со своей сворой чужаков-шпионов и вредителей и передать, что этой курве не перепадет счастья уничтожить нас!
Приятели варвара уважительно воззрились на него. Выдать такую правильную и помпезную речугу не мог бы и сам вращавшийся при дворе Ворчлюн Ухайдак.
– Слушай, ты меня уже… Просто позови Оторвуна! – Упрямства Офигильде было не занимать. – Или если ты такой ухарь, Мухомор, выходи, силой померяемся. Что тебе сломать – руку, ногу? Шею? С превеликим удовольствием!
Охранники фыркнули разом и разинули рты, чтобы дать нахалке отповедь, но им не дали.
– Что тут происходит? Что за шум, а драки нет?!
– Да вот… Провокация со стороны врага! – объяснил охранник громаде, что только что поднялась по лестнице на мостик над воротами.
Варвар этот был величественным, и перемотанная голова и рука, что висела на перевязи, только усиливали эту черту. Сразу видно – герой отечества, пострадал в сражении и все такое прочее.
Охранник вкратце объяснил ситуацию.
– Да вы что? – взвился перевязанный. – Вместо того чтобы лясы точить, угостили бы ворога стрелой каленой!
– Смотри, как бы я тебя самого не угостила чем-нибудь, Оторвун, – крикнула снизу Офигильда. – Забыл, как я вышибла тебе челюсть два года назад? Могу повторить, авось это прочистит тебе мозги, вобла сушеная!
Кузен королевы, носящий прозвище Зоб, вытаращил глаза и свесился с защитного ограждения.
– Офигильда? Ты… Погодь! Это ты, что ли?
– А то! А вот этот хмырь меня не пускает. Опозорил меня перед послами!
Оторвун машинально бросил взгляд на чумазую компанию работников дипкорпуса.
– Но… Ты настоящая? – промямлил Оторвун.
– Слушай, мне уже это поперек горла! – рявкнула королева, подыскивая на земле камень, чтобы швырнуть. – Я устала, я хочу жрать, я хочу переодеться! Я пришла домой, вырвавшись из плена, я всю ночь и даже дольше ползала под землей, хотя я и не чморлинг! И как меня встречают?
– Погоди, погоди, погоди! – завопил Оторвун, махая здоровой рукой.
Офигильда как раз собиралась запульнуть камнем ему в лоб. Кузен хорошо знал, какого высокого уровня она достигла в этом искусстве, и не хотел снова проверять это на практике.
– Но ты меня тоже пойми, – сказал воитель. – Ворчлюн оставил меня за старшего. Я отвечаю за клан. Видишь, что со мной стало? Сегодня ночью мы были в Рыгус-Кроке и разодрались с кланом Моровых Песен. Эти недоделки напали на нас без предупреждения, а потом такое началось! То кто-то резал внутренних врагов, то каких-то внешних, которых никто не видел… Какие-то придурки взяли город штурмом и свалили стену и ворота. Утверждали, что ты, Офигильда, заправляешь всем в столице…
– Кое-кто действительно заправляет, но не я. Если впустишь, мы все обсудим. Только скажи, Топорище не примкнул к этой вонючей старушенции?
– К кому?.. Нет. Я велел всем нашим уйти из города. На хуторах и здесь мы в боевой готовности, но, честно говоря, не знаем, что делать. Диккария ни с того ни с сего перевернулась вверх тормашками.
– Не поспоришь, – сказала Офигильда. – Вот что, кузен, я дам тебе один совет. Пошли гонцов на хутора и в деревни, пусть все немедленно подтягиваются сюда. Каждый, кто может держать оружие, пусть держит. Пускай разобьют лагерь прямо здесь…
– Зачем? – удивился Оторвун.
– Ты всегда был тупой, как лемминг! – Офигильда подбросила камень на ладони. – Ты можешь дать гарантию, что заговорщики не захотят расправиться с неугодными? Никто не может. Конечно, пока у них куча других дел, но зачем же ждать, когда можно быть во всеоружии?!
Оторвун почесал перевязанную голову. С той поры, как по ней съездили палицей, мысли потеряли былую, не такую уж и впечатляющую эластичность.
– Короче, кузен. Впусти меня, пока не поздно! – потребовала Офигильда, видя, что Оторвун тормозит, как платяной шкаф, съезжающий с каменистого склона. – Не то хуже будет. Сейчас решается судьба Диккарии.
– Но я тут старший.
– А я – королева, если ты не забыл. Сомневаешься, что я – это я?
Оторвун беспомощно переглянулся с охранниками, и те замотали головами: не надо, мол, пускать.
– Знаешь, пожалуй, нет… – только и успел промямлить Оторвун, как что-то врезалось ему в перевязанный лоб.
