— Ха! — резко сказал Хаос. — Ты не сказал мне, как ты узнал это.
«Просто у меня немного больше, чем три клетки вместо мозгов, а ты тщеславен и исписал своим именем всю тележку, осознавал ты это или нет, а темное кривое окно помогло мне обнаружить маленькую перестановку букв» — подумал Лю-Цзы. Но продолжать в таком духе не следовало.
— Это было очевидно, — сказал он. — Ты из тех, кого видно насквозь. Это как закрывать слона простыней. Может его и не видно, но ты можешь быть уверен, что слон на месте.
На Хаос было жалко смотреть.
— Я не знал, — сказал он. — Прошло много времени…
— О? А мне казалось, что ты назвал себя номером один, — сказал Лю-Цзы, решив зайти с другой стороны. — Прости! Хотя, я понимаю, что это не твоя вина, в том, что ты потерял сноровку за прошедшие века, это раз и…
— Потерял сноровку? — заревел Хаос, размахивая руками прямо перед носом дворника. — Да я могу тебя до мыла разложить, мелкий опарыш!
— Чем? Едким йогуртом? — спросил Лю-Цзы, спрыгивая с повозки.
Хаос спустился следом.
— Знаешь, до чего тебя доведут подобные разговоры? — вопросил он.
Лю-Цзы посмотрел на него снизу вверх.
— До угла улицы купцов и Брод Вея, — сказал он. — И что?
Хаос заревел. Он сорвал с себя полосатый фартук и белую шапочку. Он вырос, и тьма, подобная черному дыму, зазмеилась вокруг него.
Лю-Цзы сложил руки на груди и улыбнулся.
— Помни Правило Первое, — сказал он.
— Правила? Правила? Я Хаос!
— Кто был в начале? — сказал Лю-Цзы.
— Да!
— Созидатель и Разрушитель?
— Черт тебя дери, да!
— Значит сложное, неопределенное проведение имеет простое и детерминированное объяснение, и является ключом к новым уровням понимания множественной вселенной.
— Тебе лучше поверить в это… Что?
— Живет во времени, мистер, придерживается правил! — восторженно воскликнул Лю-Цзы, перепрыгивая с ноги на ногу. — Ты тот, каким тебя придумали люди! И они изменили тебя! Я надеюсь, ты умеешь мыслить логически!
— Не тебе говорить, что мне уметь, — гремел Хаос. — Я Хаос!
— Раньше ты так не думал. Ну, может большое возвращение придется как раз кстати сейчас, когда Ревизоры берут верх! Правила, мистер! Вот, кто они! Они мертвые, холодные правила!
Серебряные молнии замерцали в облаке, что когда-то было Ронни. И в тот же миг оно, повозка и лошадь исчезли.
— Ну, думаю, могло быть и хуже, — пробормотал Лю-Цзы себе под нос. — На самом деле не слишком-то он умен. И, наверно, немного старомоден.
Он обернулся и увидел толпу Ревизоров, наблюдающую за ним. Их было несколько дюжин.
Он вздохнул и улыбнулся им своей скромной короткой улыбкой. На сегодня с него хватит.
— Ну, я надеюсь вы слышали о Правиле Первом, так? — сказал он.
Они замялись. Один сказал:
— Мы знаем миллионы правил, человек.
— Биллионы и триллионы, — сказал другой.
— Ну, на меня вы напасть не можете, потому что это Первое Правило.
Ближайший к нему Ревизор принялся совещаться с другими.
— Должно быть, это как-то связано с гравитацией.
— Нет, с квантовым эффектом. Это ясно.
— Логически, Правила Первого быть не может, потому что при этом отрицается идея их множественности.
— Но если нет Правила Первого, значит нет и остальных правил? Если нет Правила первого, то нет и Второго.
— Существуют миллионы правил! У них не может не быть номеров!
Чудесно, думал Лю-Цзы. Остается просто ждать, когда у них расплавятся головы.
Но вдруг один из них выступил вперед. Его взгляд был более исступленным, чем у остальных, а волосы более всклокоченными. В руках у него был топор.
— Нам не нужно обсуждать это! — оборвал он их. — Мы должны думать: это нонсенс, мы не станем обсуждать его!
— Но что такое Правило… — начал один из Ревизоров.
— Ты должен звать меня мистер Белый!
— Мистер Белый, что такое Правило Первое?
— Я не рад, что ты задал этот вопрос! — завопил Мистер Белый и взмахнул топором. Тело другого Ревизора осыпалось вокруг лезвия и, превратившись в облако летающих пылинок, рассеялось.
— У кого-нибудь еще есть вопросы? — спросил мистер Белый, вновь поднимая топор.
Один или два Ревизора, бывшие явно еще не в курсе текущих событий, открыли рты, чтобы что-то сказать. И вновь закрыли их.
Лю-Цзы сделал несколько шажков назад. Он гордился своей отточенной способностью выбраться при помощи смекалки из любой ситуации, но это в значительной мере зависело от вменяемости второй стороны вовлеченной в диалог.
Мистер Белый повернулся к Лю-Цзы.
— Почему ты находишься не на своем месте, органический?
И в тот же момент до Лю-Цзы донесся шепот с другой стороны. Он шел из-за ближайшей стены и содержал примерно следующее:
— Кого интересует эта чертова инструкция!
— Аккуратность важна, Сьюзен. На маленьком плане с внутренней стороны крышки есть подробное описание. Посмотри.
— И ты думаешь, это кого-то сразит?
— Прошу. Все нужно делать как следует.
— О, тогда дай это мне!
Мистер Белый приближался к Лю-Цзы, подняв топор.
— Здесь запрещается… — начал он.
— Жрите… О, боги… Жрите… «изысканейшую сладкую помадку, наполненную необыкновенной сливочной начинкой с ароматной клубникой и покрытой загадочным темным шоколадом»… серые вы ублюдки!
Целый дождь каких-то мелких предметов пролился на улицу. Некоторые из них треснули от удара.
Лю-Цзы услышал хныканье, или, скорее тишину, вызванную отсутствием хныканья, которое обычно слышал.
— О, нет, я исчеза…
Струя дыма, более ли менее вернувшая себе облик молочника, как будто только что выбравшегося из горящего дома, ворвалась в молочную.
— Что он о себе думает? — пробормотал он, сжимая чистейший уголок своего прилавка с такой силой, что согнул твердый металл. — Ха, о, да, они выкидывают меня прочь, но когда ты хочешь вернуться…
Металл под его рукой раскалился добела и закапал на пол.
— У меня есть клиенты. У меня есть клиенты. Люди на меня рассчитывают. Может моя работа сама по себе не слишком эффектная, но людям всегда нужно будет молоко…
Он хлопнул рукой по лбу. Растопленный металл испарился, коснувшись его кожи.
Головная боль это ужасно.
Он помнил времена, когда он был абсолютно один. Это сложно вспоминать, потому что… не было ничего, ни цвета, ни звуков, ни давления, ни времени, ни вращения, ни света, ни жизни…
Только Хаос.
