В тот миг, когда Нимор бросился на него, Громф понял, что знать намерения своего противника порой бывает недостаточно.
Может ли быть какой-либо смысл в мире, который существует во Вселенной, состоящей из хаоса? В месте, где единственным правилом является отсутствие правил?
Когда они были здесь в прошлый раз, то спускались по нитям гигантской паутины и не встречали никого живого, пока орда свирепых демонов не окружила их у входа в храм, запечатанный ликом самой Ллос. Бог попытался тогда пробиться сквозь этот барьер, но не смог.
Хотя они покинули Дно Дьявольской Паутины совсем недавно, многое здесь изменилось.
Гладкие прежде нити огромной паутины были все в выбоинах и трещинах. На целые акры их покрывало что-то напоминающее ржавчину. Местами дроу приходилось перебираться или перелетать через пропасти, образовавшиеся в разрушающейся паутине, и пересекать кратеры, в неровных чашах которых мог бы поместиться весь Мензоберранзан.
Вокруг разливался гнилостный смрад, настолько сильный, что временами Фарону Миззриму казалось, что он вот-вот задохнется.
Маг часами шагал в несвойственном ему молчании. Ни дроу, ни дреглот не комментировали вслух состояние Дна Дьявольской Паутины. Слишком трудно было облечь в слова то осязаемое чувство отчаяния, которое вселяло в каждого из них это разоренное место. Время от времени они останавливались, чтобы отдохнуть, но и в эти минуты даже не смотрели друг на друга.
Постоянно настороже в ожидании встреч с демоническими обитателями этого Уровня, все они сначала были напряжены до предела, но по мере того, как медленно тянулись часы, а им не встречалось никого живого, не то что представляющего угрозу, они начали постепенно расслабляться. И тогда отчаяние их сделалось еще глубже.
Они шли все дальше и дальше и добрались наконец до храма Ллос. Некогда внушительное, таинственное сооружение лежало в руинах, подвергнувшись тому же процессу распада, что и раскинувшаяся на всю эту вселенную Паутина. Обсидиановые плиты порыжели и местами растрескались. Изнутри поднимались огромные столбы дыма. От многих величественных контрфорсов остались лишь обрубки, словно они были ампутированы какой-то непостижимой силой. Через окружающие храм площади трудно было идти: они были завалены обломками резных каменных глыб и железом, заржавленным и смятым до неузнаваемости. Повсюду валялись кости — миллионы костей, собранных в огромные кучи или раскиданных по одной, словно их разметало свирепым ветром. Каменные существа, похожие на пауков, так восхитившие их в прошлый раз, исчезли, остались лишь ямы посреди площадей и возле контрфорсов, как будто существа выдернули ноги из камня и убрались прочь.
Отряд прошел той же дорогой, что и в первый раз, когда они были в астральной форме, и снова оказался у входа в храм. Огромное каменное лицо было разбито, местами в нем обнаруживались следы облика Ллос, но лишь крохотные и малопонятные.
Двери были распахнуты настежь.
— Это сделали боги, — прошептал Вейлас, и подхватившее его шепот эхо рассыпалось над разрушенной площадью миллионами шепотов.
У врат храма на пути Варауна, явившегося сюда, чтобы убить Ллос, из-за их собственного опрометчивого решения взять в проводники одного из его жрецов встал Селветарм — защитник Ллос. Их поединок представлял собой зрелище, которое сохранится в памяти Фарона, проживи маг хоть десять тысяч лет, и он повлек за собой немало разрушений, но...
— Только не это, — сказал Мастер Магика, и его голос тоже повторило эхо, хотя и немного иначе. — Это совсем другое. Гораздо старее.
— Старее? — переспросил дреглот, переводя взгляд с камня на камень.
— Он прав, — вмешалась Данифай, которая присела на корточки и взяла в руки череп чего-то, что могло быть наполовину дроу, наполовину летучей мышью. — Эти кости иссохли и побелели, почти окаменели. Даже камни рассыпались в прах. И паутина стала слабой и хрупкой.
— Это место разрушено около века назад, а то и больше, — добавил Фарон.
— Этого не может быть, — возразил Вейлас, уставившись на открытые двери. - Мы же были гут — именно тут, и двери были запечатаны, и...
Остальные не стали ждать, когда он окончит фразу.
— Ллос покинула это место, — сказала Квентл так тихо, что голос ее едва сумел пробудить эхо.
— Покинула Дно Дьявольской Паутины? — спросила Данифай. — Возможно ли это?
— Она покинула Абисс, — повторила настоятельница Арак-Тинилита. — Неужели ты не чувствуешь?
Данифай покачала головой, но глаза ее говорили об обратном. Две женщины обменялись долгими, понимающими взглядами, от которых волоски на шее Фарона встали дыбом. Он чувствовал, что Джеггред и Вейлас отреагировали так же.
— Ну что же, — заговорил проводник Бреган Д'эрт, — мы пришли сюда, чтобы отыскать богиню, но не нашли ничего. Наша миссия окончена.
Квентл обернулась и сверкнула глазами на проводника, который ответил ей прямым, спокойным взглядом. Змеи в плетке верховной жрицы извивались и плевались ядом, но Вейлас не обращал на них внимания.
— Ее здесь нет, — сказала Квентл, — но это не значит, что... что ее нет нигде.
Проводник глубоко вдохнул и медленно выдохнул, оглядывая разрушенный храм.
— Ну и где же она? — спросил он. — Как далеко мы намерены еще идти? Мы что, будем искать ее до бесконечности, Уровень за Уровнем, вселенная за вселенной? Она — порождение Паутины Демонов, и вот мы стоим на шестьдесят шестом Уровне этого проклятого богами Абисса, а ее нет. Если вы не знаете, куда она подевалась — а она могла деться куда угодно, — и она не сообщит вам, где она, то, может, нам стоит смириться с тем, что она не хочет быть найденной?
Это была самая длинная речь, которую Фарон когда-либо слышал от Вейласа, и сердце у него упало.
— Он прав, — сказал Мастер Магика.
К его изумлению, Квентл кивнула. У Данифай округлились глаза, в горле Джеггреда зародился тихий рык. Дреглот тихонько двинулся вперед в своей обычной скользящей, плавной манере и встал рядом с бывшей рабыней.
— Это святотатство, — прошептала Данифай. — Наихудшая из всех ересей.
Квентл повернулась к молодой жрице и молча приподняла бровь.
— Вы позволяете какому-то, — Данифай обожгла Вейласа коротким взглядом, — мужчине говорить от имени Ллос? Ему ли решать, каковы теперь намерения богини?
— Уж не тебе ли? — не смог удержаться от вопроса Фарон.
Как ни удивительно, Данифай улыбнулась:
— Может, и мне. И уж конечно, у меня на это больше прав, чем у мастера Хьюна. Каким бы блестящим проводником он ни был, теперь это дело жриц.
