Он был слишком красноречив для нее. У Дени не было ответа, только саднящее ощущение в животе.
— Рабство — не то же, что дождь, — упорно продолжала она. — Я попадала под дождь и меня продавали. Это не одно и то же. Никто не хочет, чтобы им владели.
Ксаро слегка пожал плечами.
— Между прочим, когда я сошел на берег в твоем прекрасном городе, то случайно увидел у реки человека, который когда-то был гостем в моем доме — купца, торговавшего редкими пряностями и отборными винами. Он был обнажен по пояс, с красной облезающей кожей, и, похоже, копал яму.
— Не яму. Канаву для доставки воды от реки к полям. Мы думаем посадить бобы. Бобовым полям нужна вода.
— Как мило, что мой старый друг помогает копать. И как непохоже на него. Возможно ли, что ему не дали другого выбора? Нет, конечно же, нет. В Миэрине нет рабов.
Дени вспыхнула.
— Вашему другу платят едой и кровом. Я не могу вернуть ему его богатство. Миэрину бобы нужнее, чем редкие пряности, а бобам нужна вода.
— Моих танцоров ты тоже отправишь копать канавы? Милая королева, когда мой старый друг увидел меня, он упал на колени и умолял купить его как раба и увезти обратно в Кварт.
Ей будто дали пощечину.
— Тогда купите его.
— Если это доставит тебе удовольствие. Ему-то доставит, я знаю, — он положил ладонь на ее руку. — Есть правда, которую тебе скажет только друг. Я помог тебе, когда ты пришла в Кварт нищей. И я прошел много лиг и пересек бурные моря, чтобы помочь снова. Тут есть место, где мы можем говорить откровенно?
Дени чувствовала тепло его пальцев. В Кварте он тоже был теплым, вспомнила она, пока мог меня использовать. Она поднялась на ноги.
— Идемте, — позвала она, и Ксаро последовал за ней через колонны к широким мраморным ступеням, которые вели в ее личные покои на вершине пирамиды.
— О, прекраснейшая из женщин, — сказал Ксаро, как только они начали подниматься, — за нами идут. Нас сопровождают.
— Мой старый рыцарь не пугает вас, конечно? Сир Барристан поклялся хранить мои секреты.
Она отвела его на террасу с видом на город. Полная луна плыла в черном небе над Миэрином.
— Прогуляемся? — Дени взяла его под руку. Воздух был напоен ароматами распускающихся ночью цветов. — Вы говорили о помощи. Так торгуйте со мной. У Миэрина есть на продажу соль и вино…
— Гискарское вино? — Ксаро сделал кислую мину. — Море обеспечивает Кварт всей необходимой солью, но я с радостью возьму столько оливок, сколько ты готова мне продать. И оливковое масло тоже.
— Мне нечего предложить. Работорговцы сожгли деревья.
На берегах Залива Работорговцев оливы выращивали столетиями; но миэринцы сожгли свои древние рощи, заставив идущее на них войско Дейенерис пересекать выжженную пустошь.
— Мы пересаживаем, но пройдет семь лет, прежде чем оливковые деревья начнут продоносить, и тридцать лет, прежде чем это можно будет назвать по-настоящему доходным. А как насчет меди?
— Хороший металл, но непостоянный как женщина. Вот золото… золото честное. Кварт охотно даст вам золото… за рабов.
— Миэрин — свободный город свободных людей.
— Бедный город, который некогда был богат. Голодный город, который некогда был тучен. Окровавленный город, который некогда был мирным.
Его обвинения жалили. В них было слишком много правды.
— Миэрин будет богатым, тучным и мирным снова, и при этом свободным. Если вам нужны рабы, идите к дотракийцам.
— Дотракийцы создают новых рабов, гискарцы обучают их. А чтобы добраться до Кварта, всадникам нужно провести своих пленников через красную пустошь. Сотни умрут, если не тысячи… и многие лошади тоже, поэтому ни один кхал не пойдет на такой риск. И вот еще: Кварту не нужны кхаласары, бурлящие вокруг стен. Вонь от всех этих лошадей… не хотел обидеть, кхалиси.
— У лошадей честный запах. О некоторых великих лордах и купеческих принцах такого не скажешь.
Ксаро не обратил внимания на выпад.
— Дейенерис, позволь мне быть с тобой искренним, как и положено другу. Ты не сделаешь Миэрин богатым, тучным и мирным. Ты принесешь только разрушения, как это уже случилось с Астапором. Тебе рассказали о битве у Рогов Хаззата? Король-Мясник сбежал в свой дворец, а следом за ним — его новые Безупречные.
— Это известно. — Бурый Бен Пламм отправил сообщение с поля битвы. — Юнкайцы купили себе новых наемников, и на их стороне сражались два легиона Нового Гиса.
— Там где два, скоро будет четыре, потом десять. Кроме того, юнкайские посланники отправились в Мир и Волантис нанять еще мечей: Братство Кота, Длинных Копей, Гонимых Ветром. Поговаривают, что Мудрые Господа купили и Золотые Мечи.
Однажды ее брат Визерис устроил пир для капитанов Золотых Мечей в надежде, что они помогут в его деле. Они съели его угощения, выслушали его мольбы и посмеялись над ним. Дени была тогда только маленькой девочкой, но она запомнила.
— У меня тоже есть наёмники.
— Два отряда. Если потребуется, юнкайцы пошлют против тебя двадцать. И когда они выступят, то будут не одни. Толос и Мантарис согласились на союз.
Если это правда, то новости дурные. Дейенерис отправила посольства в Толос и Мантарис в надежде найти новых союзников на западе, чтобы уравновесить враждебность на юге. Её посланники не вернулись.
— Миэрин заключил союз с Лхазаром.
Это его только рассмешило.
— Дотракийские коневоды называют лхазарян ягнятниками. Когда их стригут, они только блеют. Это не воины.
Даже робкий друг лучше никакого.
— Мудрым Господам надо бы последовать их примеру. Я пощадила Юнкай прежде, но больше не сделаю эту ошибку. Если они посмеют напасть на меня, в этот раз я разрушу Желтый Город до основания.
— А пока ты будешь разрушать Юнкай, моя дорогая, Миэрин восстанет против тебя. Не закрывай глаза на опасности, Дейенерис. Твои евнухи — прекрасные солдаты, но их слишком мало, чтобы одолеть войска, которые Юнкай пошлет против тебя, когда падет Астапор.
— Мои вольноотпущенники… — начала Дени.
— Рабы для постели, цирюльники и каменщики не выигрывают битвы.
Она надеялась, что в этом он ошибается. Вольноотпущенники прежде были сбродом, но она собрала отряды из способных сражаться и приказала Серому Червю превратить их в солдат. Пусть он думает, что хочет.
— Вы забыли? У меня есть драконы.
— Правда? В Кварте тебя редко видели без дракона на плече…однако сейчас, я смотрю, эти точеные плечи свободны и чисты, как твои сладкие груди.
