Замковая Лестница была широкой улицей со ступенями из белого камня, ведущей от Волчьего Логова вдоль берега в Новый замок на холме. Путь Давосу освещали мраморные русалки, бережно держащие в руках чаши с горящим китовым жиром. Дойдя до вершины, он обернулся, чтобы посмотреть назад. Отсюда были видны гавани внизу. Обе гавани. За стеной мола внутренняя гавань была заполнена военными галерами. Давос насчитал двадцать три. Лорд Виман был толстяком, но, как оказалось, отнюдь не бездельником.
Ворота Нового Замка были закрыты, но когда он крикнул, открылась боковая дверь и появился стражник, чтобы узнать, в чем дело. Давос показал ему черно-золотую ленту, скрепленную королевскими печатями.
— Мне нужно немедленно увидеть Лорда Мандерли, — сказал он. — У меня дело к нему. И только к нему.
Танцующие мерцали, их гладкие выбритые тела были покрыты блестящим маслом. Пылающие факелы кружились, перелетая из рук в руки под стук барабанов и трели флейты. Каждый раз, когда два факела перекрещивались в воздухе, обнаженная девушка, вращаясь, прыгала под ними. Свет пламени выхватывал умащенные конечности, груди и ягодицы.
У всех трех танцоров напряглись члены. Сам вид их возбуждения был возбуждающим, но вместе с тем они казались Дейенерис Таргариен смешными. Мужчины были одного роста, с длинными ногами и плоскими животами, каждый мускул резко очерчен, словно высечен из камня. Даже их лица казались чем-то похожи… что было довольно странно, ведь у одного кожа как черное дерево, второй молочно-бледен, а третий блестел, как полированная медь.
Этим они хотели меня воспламенить? Дени шевельнулась среди шелковых подушек. Её Безупречные в остроконечных колпаках стояли у колонн с бесстрастными лицами, словно статуи. Другое дело полноценные мужчины. Резнак мо Резнак стоял и смотрел, раскрыв рот, его влажные губы блестели. Хиздар зо Лорак что-то говорил соседу и в то же время не отрывал глаз от танцующих девушек. Безобразное масляное лицо Бритоголового было как всегда суровым, но и он ничего не пропускал.
Куда труднее было понять, что же на уме у ее почетного гостя. Бледный худой человек с хищным лицом, который сидел за ее высоким столом, был великолепен в одеждах из темно-бордового шелка и золотой парчи. Его лысая голова блестела в свете факела, пока он поглощал фиги маленькими изящными кусочками. Опалы мерцали в носу Ксаро Ксоан Даксоса всякий раз, когда он поворачивал голову вслед за танцорами.
В его честь Дейенерис облачилась в квартийскую тунику — легкое одеяние из лиловой парчи, сшитое так, что левая грудь оставалась обнаженной. Ее серебристо-золотые волосы падали с плеч, доходя до сосков. Половина мужчин в зале украдкой поглядывали на нее, но только не Ксаро. В Кварте было то же самое. Так она не привлечет купеческого принца на свою сторону. Однако я должна его привлечь. Он прибыл из Кварта на "Шелковом Облаке" вместе с тринадцатью другими галерами. Его флот — это ответ на ее молитвы. Миэринская торговля в упадке с тех пор, как она покончила с рабством, но Ксаро способен восстановить ее.
Когда барабаны дошли до крещендо, три девушки прыгнули над пламенем, вращаясь в полете. Танцоры-мужчины поймали их за талии и плавно опустили на свои члены. Дени смотрела, как женщины изогнули спины и обхватили ногами партнеров, пока флейты плакали, а мужчины двигались вперед и назад в такт музыке. Ей и раньше доводилось наблюдать за любовным действом. Дотракийцы сношались открыто, как их кобылы и жеребцы. Но здесь она в первый раз видела страсть, положенную на музыку.
Ее лицо горело. Вино, сказала она себе. А потом поймала себя на мысли о Даарио Нахарисе. Его посланник прибыл этим утром. Вороны-Буревестники возвращаются из Лхазара. Ее капитан скакал к ней, заручившись дружбой ягнятников. Пища и торговля, напомнила она себе. Он не подвел меня и не подведет. Даарио поможет мне спасти мой город. Королеве страстно хотелось увидеть его лицо, погладить бороду, разделенную на три части, рассказать о своих тревогах… но Вороны-Буревестники были все еще далеко за Кхазайским перевалом, а ей надо править королевством.
Меж пурпурных колонн висел дым. Танцоры встали на колени, склонив головы.
— Вы были великолепны, — сказала им Дени, — я редко видела такую грацию, такую красоту.
Она подозвала Резнака мо Резнака, и сенешаль суетливо подбежал к ней. На его лысой морщинистой голове выступили капли пота.
— Проводи наших гостей к ваннам, где они смогут освежиться, и принеси им еду и напитки.
— Почту за великую честь, Ваше Великолепие.
Дейенерис протянула кубок Ирри, чтобы та его снова наполнила. Вино было сладкое и крепкое, благоухающее ароматами восточных пряностей — гораздо лучше слабых гискарских вин, которыми наполнялся ее кубок в последнее время. Ксаро изучил фрукты на блюде, поданном Чхику, и выбрал хурму. Ее оранжевая кожица подходила по цвету к кораллу в его носу. Он откусил немного и поджал губы.
— Кислая.
— Милорд предпочитает что-то послаще?
— Сладость приедается. Кислые фрукты и колкие женщины добавляют жизни остроты, — Ксаро откусил еще кусочек, прожевал, проглотил. — Дейенерис, милая королева, я не могу выразить, какое удовольствие для меня еще раз насладиться твоим обществом. Дитя, покинувшее Кварт, потерянное и прекрасное. Я боялся, что она плывет к своей погибели, и вот нахожу ее здесь на престоле, владычицей древнего города, окруженной могучим войском, которое она создала из снов.
Нет, подумала она, из крови и огня.
— Я рада, что вы пришли ко мне. Приятно снова видеть ваше лицо, друг мой.
Я не доверяю тебе, но ты мне нужен. Мне нужны твои Тринадцать, мне нужны твои корабли, мне нужна твоя торговля.
Столетиями Миэрин и его города-братья Юнкай и Астапор были опорами работорговли. Здесь дотракийские кхалы и пираты с островов Василиска продавали своих пленников, а остальные приезжали со всего света, чтобы их купить. Без рабов Миэрин мало что мог предложить торговцам. Гискарские холмы богаты медью, но этот металл уже не столь ценен, как во времена, когда бронза правила миром. Кедры, что некогда росли по всему побережью, пали под топорами Старой Империи или уничтожены драконьим огнем в войнах Гиса с Валирией. Когда деревьев не стало, почва испеклась под жарким солнцем, а ветер унес ее в плотных красных облаках.
— Эти бедствия превратили наших людей в работорговцев, — сказала ей Галазза Галар в Храме Граций.
А я — бедствие, которое превратит этих работорговцев обратно в людей, поклялась себе Дени.
