Новость, что скалу-череп нашли, взволновала Талиесина еще сильнее.
Он знал, что рано или поздно это случится. На вопрос дроу, откуда, виконт посмотрел на него удивленно:
– Я же прорицатель!
Что тут было ответить? Слуге оставалось только принять эту новую реальность и ждать продолжения.
– Я пошел! – Талиесин подмигнул Чернышу и отправился на встречу с Пниллом.
Дружинники смотрели на него со всех сторон. Когда посол проходил мимо, все разговоры смолкали, словно воители видели перед собой не какого-то бледного стручка, а как минимум легендарного вождя племенного союза. Само собой, молчание было исполнено уважения.
Тишину нарушили только послы. Арбар, Шонвайн и Рээш приветствовали виконта поднятием оружия и веселым рычанием, точно волки, радующиеся возвращению в стаю вожака.
Талиесин махнул им с истинной снисходительностью аристократа.
– Нам не хватало только разбудить эту тварь, – заворчал Пнилл, ставший свидетелем этой сцены. – Тише, господа! И это касается всех. Говорить шепотом. Где-то рядом спит Грендель.
Экспедиция захлопнула рот и раздула ноздри от важности.
Рядом с королем стояли Говорун, Бородульф Сожру Живьем и Ворчлюн Ухайдак, позади них – группа самых опытных следопытов, все с такими мордами, словно съели что-то кислое. Воителям казалось, не без оснований, что Талиесин вздумал отбирать у них хлеб. Будущее обещало показать, так ли это.
Но все, так или иначе, чувствовали подползание чего-то необыкновенного. Опасного. Леденящего кровь.
Офигильда пила пиво кружку за кружкой и заедала жареными кабанчиками. Зверский аппетит проснулся, требуя серьезных вливаний, и королева не собиралась останавливаться на полдороге.
Кроме нее, за столом сидели и посольские. Наворачивая яства, они словно поставили себе целью переплюнуть богатырь-девицу по уровню обжорства, но пока везло только оркам. Им помогали собственные размеры, ибо известно, что в большом теле большой и желудок.
Энт Колль тоже получил свою порцию радости. Его определили в угол, где он стоял, ногами погрузившись в большой чан с сырой землей. На деревянной физиономии Пастыря Дерев отпечаталось блаженство. В разговоре Колль участвовать даже не думал, ему снились родные дубравы.
В комнате, где угощались беглецы, был и еще один персонаж.
Напротив Офигильды пристроился Оторвун Зоб. Одной рукой он придерживал пустой металлический ковшик, прижатый ко лбу, а другой стискивал кружку с пивом.
Видок у героя был тот еще. Слыша раздающееся отовсюду чавканье, бульканье и сопение, Зоб страдал – его голова, казалось, взрывалась каждый раз, стоило кому-то с шумом разгрызть очередную косточку.
– Ну? Это все? – спросила Офигильда, обгладывая кабанью ножку. Объедки она швыряла прямо на пол, как привыкла делать у себя дома, где сейчас и находилась.
– Да. Все, что я знаю, – ответил Оторвун.
Он успел раз двадцать поклясться себе в том, что больше не будет приводить кузину в ярость.
– Ты послал нарочных?
– Да.
– Всем? Нам нужны не только Топорище. Все кланы, которые не перешли на сторону колдуньи.
– Я выполнил твой приказ… королева. Что дальше?
– Как это – что дальше? – Офигильда швырнула костью в стену. Ударившись о крепкие бревна, она отскочила и погладила по макушке одного из слуг-тиндарийцев. Тот втянул голову в плечи от страха. – Я собираюсь вернуть себе трон! Точнее, моему мужу. Вернется же он!
– В городе говорили, что его и всех, кто с ним, сожрало чудовище, – заметил Оторвун.
– Ха! Думаю, Гренделю это будет не так-то и просто, – ухмыльнулась королева. – К тому же с ним лучшие головорезы.
– Так-то оно так, – кивнул Зоб. – И хотя я тоже лучший, но меня не взяли, я скажу: чудовище это ведь не просто какой-то паршивый морской дракон. В драконе, даже самом большом, магии ни на бобовое зернышко. А Грендель – другое дело. Чары подняли его ото сна, чары и направляли…
– Слушай, – прервала кузена Офигильда, – я чего подумала-то. А вдруг это и есть та колдунья!
– В смысле?
– Ну, если Гренделя кто-то направляет, кто-то его там разбудил, так, может, это и есть та старушенция, которая все и заварила!
Пока Оторвун скрипел извилинами, Ольв Могучий рыгнул, как сытый морской дракон, упоминавшийся ранее.
– А и правда! Почему бы нет? Кто-то же заварил эту кашу!
Офигильда кивнула и посмотрела на Фиенса Тудана, которого считала самым умным из шайки.
Тиндарийцы ели мало и со всей присущей им деликатностью, а самым деликатный был, конечно, помощник посла.
– Если хотите знать мое мнение, ваше величество, – произнес Фиенс, промокая губы платком, выуженным из кармана, – то в этом есть доля истины. Огорчает, впрочем, не это само по себе, а очевидная долгая подготовка к заговору. В одночасье, по вдохновению такое осуществить нельзя. Заговор созрел и перешел в активную фазу весьма стремительно. Если же посмотреть на его результат, становится ясно, что тут применялась очень сильная магия.
– Так о том и речь, – поддержал Ольв. – Старуха-колдунья во всем виновата. Снесем ей башку – и сказочке конец!
– Класс! – похвалил идею Тинфарин Кедди, из набитого рта которого летели крошки. – Вот если бы подобраться к ней поближе да сунуть ножик промеж ребер, когда она не ожидает. Пожалуй, тут действительно конец… этой… сказочке…
Оторвун Зоб сокрушенно покачал головой и сморщился от боли. Незримые когти терзали вместилище его разума.
Что касается Офигильды, то она даже есть перестала.
– А ведь точно! Молодец, борода садовая! – Она от восхищения запустила в Кедди недогрызенным окороком. Гном машинально увернулся, даже не отвлекшись от поглощения густого гуляша с мясом и белыми грибами. – Подобраться… и…
Королева изобразила эту тираноборческую мизансцену при помощи кружки пива (старуха) и печеной картошки (себя). Пока пивная кружка занималась своими делами, картошка коварно подкралась сзади и воспользовалась вилкой. Упав, старуха выплеснула из себя оставшееся пиво.
– Что скажешь, тиндариец? Нравится? – Глядя на Фиенса, Офигильда бросила в рот картошку.
– В этом есть определенный смысл, но и риск велик. Подумайте хорошо, ваше величество, – отозвался помощник посла. – Пожалуй, сейчас решается судьба Диккарии. На одной чаше весов возможность, собрав войска, дать заговорщикам решительный бой. На другой чаше – тихое устранение главной причины зла.
– А что случится, если мы прикончим старуху втихаря? – спросил Рээш Кальмар, только сейчас освободивший жевательные органы. Его бороду покрывали потеки соуса и ошметки жареных креветок, похожие на червяков.
