— Объясни, пожалуйста.
Я объяснил, как распинали людей, и пришельцы одобрительно закивали.
— Видите? — обратился командир к солдатам. — Я же говорил, что мы сможем многому научиться у врага. Надеюсь, кто-нибудь из вас все записал. — Он повернулся ко мне. — Думаю, ты и сам понял, что идешь ложным путем, преподобный Билли Карма. Твой Бог не смог защитить даже собственного сына, тогда как наш Бог помог нам победить Флот.
— Моего Бога занимали дела Монархии, котировки фондовой биржи и исход некоторых спортивных состязаний, — отрезал я. — Такую мелочевку, как вы, Он пока просто не заметил. Но когда заметит, вы узнаете, кто во Вселенной хозяин.
Командир долго смотрел на меня, я уже решил, что он собирается согласиться со мной и извиниться за развязанную войну, но услышал от него совсем другие слова.
— Думаю, наш департамент пропаганды будет очень доволен, если ты откажешься от своего Бога и поклянешься в вечной преданности нашему.
— Никогда! — проревел я.
— Нам потребуется десять минут, чтобы расставить голокамеры.
— Приносите камеры, если вам угодно. Но меня и Бога вам победить не удастся.
— Не понял.
— Ты меня слышал! Мы размажем вас по земле. Мы скинем вас с обрыва! Мы обрушим на вас наводнения и болезни, мы убьем всех ваших первенцев. Так что дважды подумай перед тем, как пытаться разлучить меня с моим Богом!
— Ты отказываешься отречься от своего Бога?
— Абсолютно.
— Даже если мы отрежем тебе руки и ноги?
— Отрезайте, что угодно. Они — всего лишь плоть. Вы не сможете отрезать мою бессмертную душу.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что ты — бессмертная душа? — спросил он.
— Именно так.
— Ты, возможно, думаешь, что я ничего тебе не отрежу, что мои слова — пустая угроза?
— Я надеюсь на это, потому что я привык к своим конечностям, но это и не важно. Ничто не заставит меня повернуться спиной к Богу, и я знаю, что Он никогда не повернется спиной ко мне.
— Любопытная версия. Думаю, мы сейчас ее проверим.
И он нацелил пистолет на мою руку.
— Одну минуту!
— Что такое? — В его голосе слышалось разочарование. — Ты отрекаешься от своего Бога еще до первого выстрела?
— Нет, — ответил я, — но разве ты не подождешь, пока принесут голокамеры?
— Нет. — Он покачал головой. — Гражданскому населению моей планеты неинтересно наблюдать невероятно жестокий и болезненный процесс расчленения. Их интересует только результат — твое согласие служить нашему Богу.
Он вновь прицелился.
— Ты кое-что забываешь! — в отчаянии воскликнул я.
— Что? — Он проверил пистолет. — Я забыл снять его с предохранителя?
— Ты забываешь, что я не говорю на твоем языке, поэтому, даже если я отрекусь от своего Бога, чего я никогда не сделаю, твой народ все равно меня не поймет.
— Мы переведем твои слова. А теперь, если пока тебе больше нечего сказать…
Я пытался найти какой-нибудь способ оттянуть неизбежное, когда он отстрелил мне левую кисть.
— Теперь у тебя появилось, что сказать?
— Да, — ответил я. — Чертовски больно.
— Это все?
— Нет.
— Продолжай.
— Может, кто-нибудь перевяжет мне руку?
— Мужества тебе не занимать, Билли Карма, нельзя этого не признать. — Он прицелился и отстрелил мне правую кисть.
— Сукин сын, больно же! — проревел я.
— Ты готов поклясться в верности нашему Богу?
— Продолжай стрелять, гребаный мерзавец!
Он продолжал, и я остался без обеих стоп.
— Господи, — взмолился я, — прости их, ибо не ведают они, что творят. — А потом добавил: — Но сначала заставь их немножко пострадать.
— Ты действительно веришь в то, что говоришь? — спросил командир.
— Можешь не сомневаться.
— Любое божество, которому так преданы, достойно уважения, — сказал он. — Расскажи мне о своем Боге.
— Я бы с удовольствием, — ответил я, — но кровь вытекает быстро и, боюсь, я потеряю сознание, не успев дойти до самого интересного.
Он согласился, кликнул врачей, и пока они перевязывали мне раны, я рассказывал им о Боге, и Святой Дух в тот момент действительно пребывал во мне, потому что еще до того, как они закончили меня штопать, я обратил в свою веру командира, солдат и всю медицинскую бригаду.
Я оставался на планете, пока все пришельцы не поверили в нашего Бога, после чего решил, что внес свою лепту в победу, на короткое время завернул в госпиталь, где мне сделали протезы кистей и стоп, и вернулся в «Аванпост».
* * *
— Богу, несомненно, повезло в том, что ты на Его стороне, — саркастически бросил Макс.
— Твоими устами глаголет истина, — согласился Билли Карма.
— Просто не понимаю, как Он справлялся со всеми делами до твоего появления, — продолжил Макс.
— Действительно, ему приходилось нелегко. Потому-то, возможно, Он потерял контроль над собой и завел роман с Марией.
— Ты про Деву Марию?
— Ну, она была девственницей, когда Он повстречал ее, — задумчиво заметил Билли Карма. — Черт, если бы я не остановил Его, он бы, возможно, в эту самую минуту делал предложение Силиконовой Карни.
— Я в этом сомневаюсь, — покачал головой Большой Рыжий.
— Почему? — спросил Билли Карма. — Вкус у него такой же отменный, как и у меня, и именно с ней я хотел бы уединиться.
— Возблагодарим небеса за маленькие радости. — С губ Золушки сорвался вздох облегчения.
Билли Карма посмотрел на нее.
— Извини. Не страдай из-за того, что тебя отвергли.
— Я это переживу.
— Если тебе будет легче, мы можем провести вместе часок-другой, пока Силиконовая Карни осознает, какое ей выпало счастье.
— Если ты к ней прикоснешься, — предупредил Никодемий Мейфлауэр, — я отрежу тебе конечность, о которой забыли пришельцы.
Билли Карма положил ногу на ногу и пискнул, как мышка:
— Что ты такое говоришь!
— Ты меня слышал.
— Докажи всем, что он блефует. — Макс ехидно усмехнулся.
— Точно, — поддержал его Катастрофа Бейкер. — А если он приведет угрозу в исполнение, ты сможешь заменить отрезанный член алмазным. Во-первых, он будет отлично смотреться с золотой и серебряной руками, а во-вторых, никогда не упадет.
И скоро все начали убеждать преподобного Билли Карму прикоснуться к Золушке, чтобы посмотреть, что за этим последует. Он вроде бы уже задумался, а может, стоит, но пожал плечами и решительно покачал головой.
— Я не могу этого сделать. Совершенно очевидно, что ее влечет к этому невзрачному молодому человеку. Одному только Богу известно, почему, поскольку она могла остановить свой выбор на таком неотразимом слуге Господа, как я, и мне не хочется думать, что я могу изувечить его, а то и убить, если он нападет на меня. Нет, я думаю, что лучше мне не мешать любви молодых. — Он подмигнул Золушке. — Но, если тебя потянет на зрелых, опытных мужчин, ты знаешь, к кому обратиться, не так ли?
