Перекинув трос через балку, уложенную на каркасе, Тим затащил наверх печку. Установив её, сразу обил пол вокруг досками, установленными стоймя, — на это гвоздей не пожалел. Затем, разбив молотком несколько камней из балласта, засыпал всё пространство внутри этого четырёхугольника битым щебнем. Теперь даже если из печки выпадет уголёк, то попадёт на камни и бед не наделает. Только пожара Тиму сейчас не хватает для полного счастья. Оставшиеся булыжники тоже пошли в дело — ими он обложил печку снизу и с боков. Железо тепло держит недолго, кирпичной обкладки, как в салотопке, здесь нет, так что приходится пользоваться подручными материалами. В плотницкой Тим нашёл мешок извести: с нею вроде бы можно сделать связующий раствор и, используя камни, обложить печку нормально. Но он не умел этого делать и боялся, что даром потратит драгоценное время на бесполезный труд. Ему некогда экспериментировать.
Каркас готов. Печь установлена. Пришла пора браться за крышу и стены.
Вот тут Тиму пришлось проклинать ветер: тяжёлые паруса ворочать и без того нелегко, а когда парусину рвёт из рук — легче не становится. Пришлось усиливать каркас досками поверху, затаскивать туда паруса свёрнутыми, залезать следом и расстилать их уже оттуда.
Первые слои парусины Тим безжалостно прихватывал к брусьям каркаса обрезками пеньковых жил, для чего протыкал ткань ножом. Далее он уже не портил парусину — лишь края прихватывал досками, закапывая этот груз в снег. Жаль, что он так и не нашёл в плотницкой смолы: с нею бы было проще. Но Тим нашёл ей заменитель — все дырки, швы и сомнительные участки залеплял комками густого жира. Конечно, если здесь станет жарковато, то всё это добро мгновенно растает, но Тиму не верилось, что его жильё станет подобным бане.
Напоследок Тим уложил поверх своей хижины крест-накрест два больших паруса, углы их приколотил к большим бочкам с жиром, сами бочки оттянул подальше, закрепил в снегу. Таким образом, от каждой стены протянулось что-то вроде косого тента — это хоть немного должно защитить от ураганных ветров. Одно дело, если вьюга ударит по прямо стоящей стене, и другое — если прошелестит по наклонной поверхности: парусина будет мягко парировать удары воздушной стихии.
Затем Тим долго работал лопатой, засыпая стены снегом. Из рассказов Егора он помнил парадоксальное свойство этого материала — он был неплохим утеплителем, его охотно использовали на родине Егора для утепления палаток и охотничьих лёгких домов. Вот пусть и здесь послужит тому же. Сил полностью закопать своё жилище у Тима не хватило — иначе до темноты не управиться. Но ветер сам поработает на благо пленника льдов — сам наметёт потом. Надо лишь дать ему зацепки — вот и черпала лопата блоки ноздреватого, слежавшегося снега, разбрасывая по парусине комками.
Вырезав в парусине проход, Тим завесил его с двух сторон одеялами, утепляя самую уютную лазейку от стужи. Затем долго возился с дымоходом. Пришлось вырезать в парусине на потолке отверстие, затем надевать на трубу кусок жести, прихватывать его к парусине медной проволокой. Конечно, как ни старайся, потери тепла в этом месте будут значительными. Но ничего не поделаешь — огнеупорного утеплителя у Тима нет. В камбузе дымоходы выходили через обложенные кирпичом оконца, но здесь подобного не сделать. Ну, может, и можно было как-то сделать, но Тим не знал как.
Уже начинало смеркаться, а он всё ещё не обжился. Да и намёрзся до синевы на холодном ветру — всё, надо заканчивать это дело. С мелкими недоделками он без проблем покончит завтра.
Натаскал в хижину дров, занёс одежду и бочку с бумагами, подвесную койку, продукты, посуду, бочонок жира. Всё, надо закрываться: чем меньше бегаешь туда-сюда, тем меньше тепла выпустишь из жилища.
На потолочные брусья подвесил пару светильников — жир ему можно не экономить, уж этого добра на «Клио» у него много. Зажёг печку, набросал в неё мелко наколотых досок — пусть сразу даст жару. Присев перед ней, подкидывал дровишки по мере выгорания. Вскоре кристаллики льда на парусине потускнели, по доскам застучали первые робкие капли. Вскоре они переросли в дождь — как ни вытрушивал Тим из парусов замёрзшую воду, всё равно осталось много.
Капель полностью прекратилась лишь часа через два, да и то стены понизу всё ещё были мокрыми, а сверху сыроваты. Тим подвесил возле печки койку, а на протянутых под потолком канатах расположились одежда и одеяла — пускай сушатся. Часть он, правда, уже подсушивал в котлах салотопки, но всё равно влаги сегодня набрались, да и поверху тряпьё теплее будет.
Даже сейчас, в ещё не просушенной хижине, было настолько тепло, что можно не сидеть в куртке. Печка вела себя хорошо — не дымила, не пускала искр из поддувала, жесть, предохраняющая парусину от контакта с дымоходом, нагревалась, но не опасно. Тим был доволен: это тебе не ночлег над салотопкой в жалкой палатке, где даже выпрямиться в полный рост невозможно. Всё же удачно, что в такую переделку он попал на китобойном судне: отправляясь в долгое автономное плавание, они запасались всем необходимым на целый год, в том числе и комплектами запасных парусов.
Ночевал с комфортом — уже не на досках, а в подвесной койке, под тремя одеялами. Если бы не вши, вообще благодать была бы. Эти кровососы, видно, тоже по теплу скучали — накинулись на Тима, будто никогда в жизни не ужинали.
Ночью он просыпался трижды. Один раз — чтобы подбросить дров, два других раза — не по своей воле. Ветер, очевидно, вызвал подвижку ледового поля, и где-то неподалёку трещало так, что и мёртвый бы встал. Второй раз проснулся из-за громового треска прямо в хижине. Сперва, спросонья, перепугался, вообразив, что трещина начала возникать прямо под полом жилища. Но потом быстро успокоился — это всего лишь лопнул от жара раскалённой печи перемороженный булыжник.
* * *
Ветер не утих и на следующий день. Не сказать, чтобы он задувал слишком уж сильно, но находиться при этом снаружи было очень некомфортно. Но Тиму деваться-то некуда — он до темноты перетаскивал к своей хижине всё, что только мог перетащить. Треск льда, услышанный ночью, его сильно обеспокоил. Того и гляди ещё раз треснет, и попрощается Тим с «Клио» окончательно. И заодно с запасами дров и жира. Транспортные операции он чередовал с работой по утеплению хижины — продолжал засыпать стены снегом.
Перед полуднем достал квадрант, провёл измерения. Сравнил со вчерашними значениями — расхождений не было ни малейших. Значит, он работает с инструментом правильно, и, кроме того, лёд, на котором он находится, стоит на месте: если и есть подвижки, то незначительные, ниже чувствительности измерений. Правда, оставалось маловероятное предположение, что льды эти движутся строго по одной широте, меняется лишь долгота, которую Тиму определить затруднительно. Но он в подобное не верил.
