Он сорвал со стены лампу и помчался вниз, прыгая через ступени.
— Осторожно, господин барон, внизу может быть надзиратель! — крикнул ему в спину Карл.
Меч в тесноте подземелья был бесполезен, поэтому Вольфгер на бегу выхватил кинжал.
Лестница заканчивалась маленьким коридором, в который выходили двери четырёх камер. Вольфгер по очереди поднёс лампу к дверным решёткам. Три камеры были пусты, а в четвёртой в углу сидел Рупрехт, уронив голову на колени.
— Ну, что, игрок, допрыгался? — зло сказал барон, — оставить бы тебя здесь, да уж ладно…
Услышав знакомый голос, гном от неожиданности подпрыгнул и зажал себе рот руками, чтобы не заорать. Подоспевший Карл не особенно вежливо отодвинул Вольфгера в сторону и отпёр дверь. Первым в камеру просочился Кот, прыгнул на колени к гному и стал вылизывать ему ухо. Рупрехт, который терпеть не мог кошек, пребывал в прострации и даже не пытался сопротивляться.
— Вставай, чего расселся? Уходим отсюда, быстро! Ты что, в кандалах? — прикрикнул на него Вольфгер.
— Нет, не в кандалах, — потерянно сказал гном, вставая на ноги и стряхивая с себя Кота. Он ещё никак не мог поверить в своё спасение.
Неожиданно из тёмного угла камеры раздался глумливый, пропитой голос:
— Оп-паньки! А у нашего-то карлика неожиданно нашлись богатенькие покровители! Эй, вы, а ну, возьмите меня с собой, а то как закричу сейчас!
— А вот это ты зря, — с сожалением сказал Карл, — сейчас ты сделал свой выбор, парень, и он оказался неправильным. Сам понимаешь, лишний свидетель нам ни к чему.
Он шагнул в темноту, раздался сухой треск, хрип и звук падающего на камни тела.
— Кто там был? — поморщился Вольфгер.
— Да какой-то бродяга… — пожал плечами оборотень.
— Ч-что ты с ним сделал? — дрожащим голосом спросил Рупрехт.
— Свернул ему шею, а что? — невозмутимо ответил Карл. — Твоя любовь к азартным играм стоила жизни человеку.
— Но… Но я не хочу! — фальцетом воскликнул гном, — зачем ты его убил?!
— Бежим, бежим, потом будешь стонать! — прервал гнома Вольфгер. — Если те трое наверху проснутся раньше времени, придётся уложить и их. Скорее! Карл, запирай камеру!
Они помчались по лестнице вверх, причём Карл без малейших усилий тащил на себе совсем обессилившего гнома, а впереди неслышными скачками нёсся Кот.
В караульне ничего не изменилось. Стражники спали, распространяя вокруг себя запах дешёвого вина, немытого тела и кожаных ремней — привычный запах казармы.
На улице их ждала Алаэтэль. Захлопнув дверь караульни, похитители побежали обратно. Вдруг Кот, бежавший впереди, затормозил всеми четырьмя лапами, поднял шерсть дыбом и зашипел.
— Что ещё? — слегка задыхаясь от бега, спросил Вольфгер.
Карл прислушался:
— Сюда идёт городской дозор, я слышу шаги и скрип доспехов. Надо прятаться, и быстро, вот, вроде, незапертая подворотня.
— А куда она ведёт?
— Да какая разница? Скорее, скорее, главное, чтобы нас не заметили!
Они забежали в подворотню, которая, как оказалось, всё-таки оканчивалась запертой дверью, обнялись, чтобы занимать как можно меньше места, и замерли в тени.
Дождавшись, пока топот солдатских сапог замолкнет за углом, Вольфгер сказал:
— Надо решить, куда пойдём теперь. На постоялом дворе прятать гнома, пожалуй, рискованно: хозяйка и прислуга могут его, да и нас заодно, выдать страже. Может, пусть пока поживёт на барке? Барочнику заплатим.
— А барки-то и нет, — хмыкнул Карл.
— Куда же она девалась? — удивился Вольфгер, — барочник всё плакался, что застрял здесь до весны!
— Куда девалась, не знаю, а только нет её. Дело в том, что мне ещё раньше такая мысль в голову приходила, ну, я на пристань и сходил. Нет там барки, даже следов не осталось. Обманул вас барочник, ваша милость.
— Да бог с ним, с барочником, — отмахнулся Вольфгер. — А куда тогда?
— Рупрехт, скажи, а есть в Виттенберге колония гномов?
— Нету, — отрицательно помотал головой тот.
— Совсем скверно… Тогда у нас нет выбора: до утра пусть посидит в своей комнате, а утром я схожу к Фуггерам, они что-нибудь придумают.
До сараев добрались без приключений. Карл поставил на крышу гнома, подсадил Вольфгера и передал ему с рук на руки эльфийку, после чего взобрался сам.
Влезть в окно, не наделав шума, оказалось гораздо труднее, чем вылезти из него, но всё-таки, порвав кое-где одежду и заработав несколько синяков, они оказались в комнате Вольфгера. Карл хотел забросить в окно Кота, но тот укусил оборотня за палец и сбежал.
— Вот дьявольская тварь! — обозлился Карл, облизывая ранку.
— Да ладно тебе, он сегодня нас всех спас, забыл? — сказал Вольфгер.
* * *
В комнате их ждала Ута. Не стесняясь присутствия Алаэтэли, Карла и гнома, она бросилась на шею барону и расплакалась.
14 ноября 1524 г.
Вольфгер решил посетить Фуггеров с самого утра, надеясь, что в конторе ещё не будет посетителей.
Перед тем, как покинуть постоялый двор, он зашёл к гному. Рупрехт сидел, забившись в угол комнаты и зябко обхватив руками плечи. Перед ним лежал обнажённый кинжал. Похоже, до гнома только сейчас по-настоящему дошло, какой опасности он чудом избежал, и его пробрало. Любой громкий звук в коридоре, особенно, шаги, повергали его в ужас. Каждый раз гному казалось, что его всё-таки отыскали стражники. Сейчас они отволокут его на рыночную площадь, чтобы на потеху визжащей и улюлюкающей толпы отрубить руку, а потом сжечь богопротивного гнома на костре. Рупрехт решил сражаться за свою жизнь до последнего. Когда в комнату без стука вошла служанка, чтобы сделать обычную утреннюю уборку, несчастный гном чуть не выпрыгнул в окно. Он едва успел спрятать кинжал. Женщина вскоре ушла, а Рупрехт ещё долго не мог прийти в себя.
— Вот что, гноме, — сказал барон, присаживаясь на его постель, — я сейчас пойду к Фуггерам, там мы будем решать, где тебя лучше спрятать. Потом мы с отцом Ионой пойдём к Лютеру, и вообще, меня целый день не будет дома. Я это к чему? Не вздумай и носа высунуть из этой комнаты, понял? Только до нужного чулана, бегом, вдоль стены — и обратно. Не спускайся в общий зал, проголодаешься — попроси кого-нибудь из наших, чтобы принесли еду сюда. Вчера нам просто сказочно повезло, скажи спасибо Алаэтэли, а во второй раз может и не повезти. И вот тогда… В общем, ты понял.
Гном часто и мелко закивал, его жидкая бородка, продетая через кольцо, смешно тряслась. Вольфгеру стало жаль бедолагу. Он подошёл к Рупрехту и хлопнул его по плечу:
