- Топи их! - крикнул Сергей Руслану. Зря, между прочим. Все равно парень не послушается. Тот, как и следовало ожидать, мотнул головой и отвернулся. Только, когда стрела воткнулась в бортик плота, Руслан зашевелился. Но причинить вред живому и разумному, он не мог или не желал.
Стрелы начали падать в воду, не долетая до края плота. Илья догадался: Руслан держит, свою много раз испытанную, защиту. Он с опаской покосился на парня. Не дай Господь, опять свалится. Тут некому его будить, голосом проснувшейся Земли.
Второго такого старика им на пути не встретить.
Все обошлось. Преследователи быстро сообразили, что легкой добычи им не видать, и отстали.
Дальше река делала поворот, за которым начиналась пенная щивера. Плот легко проскочил перекат, чиркая дном о камни. Пиратская лодочка за ним не сунулась.
Сыновья-разбойнички поорали, погрозились и отвалили восвояси. Красивые парни.
Даже издалека заметно: сильные, до черноты загорелые, но светловолосые как скандинавы. Наверное, в мать.
Через вереницу шивер плот вынесло на широкое слияние рукавов. Пришлось грести, так что вскоре Илья и Сергей едва держались на ногах. Руслик неподвижно лежал на корме. Никто уже не обращали внимания, на вцепившихся в борта и висевших наподобие бахромы, жаброзубов.
За слиянием пошла новая напасть.
Бурная в верховьях речка, разлилась здесь бессовестным болотом. Берега тянулись на пределе видимости тонкими, негостеприимными полосками. Хоть туда греби, хоть сюда, полдня пролопатишь, а там - топкий берег, на котором обязательно сидит и ждет, не ужинавший сегодня тварь.
- Суши весла, - прохрипел Илья. Сергей не сразу отреагировал. От мощного гребка плот развернуло так, что он пошел правым углом вперед. А и хрен с ним, решил Донкович, порогов не предвидится; лег и расслабился, насколько позволяли, сведенные болью мышцы.
- Ночевать собрался? - зло окликнул со своего места Сергей. Однако и он поднял гребь и забросил за край бортика.
- Дай отдышаться.
- Руслану надо помочь.
- Как?
- Не знаю. Ты у нас доктор.
- Я на земле был врач, а здесь - не пришей кобыле хвост.
- Хорошо сказал. Самокритично.
- Я все спросить собирался, да недосуг было: ты откуда столько слов знаешь? - в свою очередь поддел Илья. В ответ у самой головы шмякнуло весло. На лицо упали мутные брызги.
- Еще чего хочешь знать? - голос Сергея не обещал ничего хорошего. Вполне мог г-н Углов тем же веслом сковырнуть непочтительного г-на Донковича в теплые объятия речных вод. Илья на всякий случай отодвинулся.
- Сразу драться! Мне ж интересно. Слово сказать не дадут.
- У меня брат доктор наук.
- Иди ты!
- Сам иди.
- Как же его угораздило?
- Не его - меня. Отвяжись. Веслом достану - мало не покажется.
Илья послушно заткнулся. Неисповедимы извивы ген и хромосом. Он читал давно, в той жизни, что существует блуждающий ген преступности. Англичане, как будто, даже учитывают наличие такового при вынесении приговора. Хотя, глядя на Сергея, никогда не скажешь, что он патологически беззаконен. Просто, законы писаны без учета его темперамента, силы, чувства справедливости и жизнелюбия. Народился такой йети в нормальной интеллигентной семье и пошел крушить нравственные устои, ориентированные на шепот по кухням, на страх, который становится частью физиологии. Бесстрашный вышел ребеночек. И общество его отторгло. А другое общество приняло и обкатало. И стал ребеночек резаный и ломанный. Но не сломленный. Илье вдруг стало завидно, что он сам не такой.
- Чего притих?
- Сейчас встану, на Руслика посмотрю.
Тяжело отдуваясь, Илья поднялся на четвереньки. Пейзаж за бортом не вдохновлял.
Не понятно, двигается плот или стоит на месте. Дрейф-ф-ф!
Руслан лежал на досках и тихо посапывал. Илья потряс его за плечо. Небесного цвета глаза раскрылись:
- Сейчас, - глаза захлопнулись. Руслик засопел дальше.
- Как он? - донеслось с Угловского борта.
- Спит.
- Ладно, ползи на середину. Там встретимся.
Угроза, получить веслом по башке, как будто, миновала.
Из мешка достали снедь. Дед наварил им в дорогу риса с приправами; сунул корчагу с квашеной, похожей на мясной студень, лианой. В колебасе плескалась чистая вода.
Надолго, конечно, не хватит, но забортную пока не пили. А ведь придется. Илью аж передернуло, представил, как набирает коричневой жижи. Старик научил быстрому способу очистки, но придется потратить кусок папира, который мог пригодится в Дите.
Люди!
Люди были совсем рядом - километра три, четыре.
Всего-то! Изрядно размокший и побитый плот, дотрюхал таки до обжитых мест. За мысом раскинулись, сочащиеся молоком и медом, шелестящие рисом поля Китайской горки, Известно, что китайцы, то бишь вьетнамцы, в общем, хозяева здешних палестин за свою территорию не выходили. Известно-то, известно, да вдруг молва врет? По тому, друзья сидели тихо, костра не разводили, шума не поднимали; шепотом договаривались, как бы миновать узкоглазую напасть. Они еще с реки приметили высокие стены шлюза. Шесть черных плит-дверей перегородили поток от берега до берега. Створки стояли приоткрытыми. Вода вблизи них вспенивалась и вливалась в створ со страшной скоростью.
По правде сказать, ни фига бы они сами не рассмотрели, Руслик рассказал. Они с Сергеем только и увидели шесть косых плоскостей, разделенных узкими просветами.
Если под водой существовал электропривод, а он наверняка там был, створки в любой момент могли захлопнуться. Дело не в том. Даже в открытые ворота плоту не войти.
Ничего не оставалось, как загнать посудину в тихую заводь, и затаиться. Даже на бережок выбираться не стали. Мало ли какая нечисть в травке пасется. Отвыкли.
Илью передернуло и тут же окатило страхом: действительно, отвыкли. Или привыкли?
Тьфу! Хватит копаться в собственных ощущениях. Что прилично рефлексирующему интеллигенту, неприлично бродяге-смертнику.
- Я пройду, как только стемнеет, - зашептал Руслан. - Проберусь к ним, поищу обход, дорожку… Вы за меня не бойтесь.
После отпора диким сынкам, после того как Руслик в очередной раз отлежался - чуть не сутки - только-только ожил. И уже рвется белым днем идти в разведку.
Бдительный Углов схватил его за руку.
- Да не увидят меня, - виновато оправдывался Руслан.
- Уймись. Сиди и жди ночи.
- Не тревожься так.
- Сиди.
- Они не могут меня увидеть.
- Почему?
- Я не знаю, как объяснить. Такое состояние: я - есть, но меня, как будто, нет.
Чуть быстрее, или чуть медленнее…
- Ни хрена не понятно. Но я тебя добром прошу, не рыпайся, подожди ночи. Мне так спокойнее будет.
