Сергей откровенно издевался, прекрасно понимая, а Илья понимал это еще лучше, что никуда ему не деться - пойдет. Хуже - увяжется, даже если гнать будут.
Детали, которые обсуждали Сергей и Руслан, Илью уже не интересовали. После расскажут и научат, как спасаться на тропе. Он отполз подальше. Опять потянуло лечь на досточки и прижаться щекой к мокрому дереву.
Сильно хотелось есть. Припасы кончились. Жевали, что ни попадя, иногда такую дрянь - хоть глаза закрывай. Но что примиряло: впервые за очень долгое время, именно, хотелось есть. В таком желании было нечто, абсолютно человеческое. Будто побыл Илья Николаев Донков в ангелах райских, и вот, возвращается с небес в свою собственную шкуру с ее нормальными земными потребностями.
Илья затих и даже придремал, пока друзья кумекали, как пробраться на вражескую территорию.
Назавтра Руслан чуть свет канул в зеленке и вернулся только в густых сумерках.
Они прождали его, лежа на плоту. Есть обоим хотелось до головокружения. Руслик, кстати, озаботился за обоих: принес горсточку красного крупного как финиковые косточки риса. Размочили снедь в мутной, процеженной водице и, наконец, поели, после чего пришлось спешно собираться.
Руслан за день прошел по тропке туда - обратно дважды; видел, кстати, возвращение г-на Алммазова. Заприметил и часового на посту у двери в подземный ход. Про стражу он рассказал удрученно, мол, теперь весь план придется менять.
Но Сергей успокоил: ничего страшного, часовой нас, вроде как, не заметит. Руслан с надеждой глянул на друга. Лицо у Сергея было ясное-ясное - чистый ангел. Илью же только слегка помутило от догадки, и забыл, как выкинул. Придется часового утишать - утишит. Сам. Только, пожалуй, прикинуться овцой как Углов, не сможет.
Не дорос еще. Опять замутило, и это перемог.
Если он день-два еще проваляется в затончике, на постепенно оседающем плоту - взбесится! Пойдет крушить направо и налево. Если его рывок прозевают, Илья дорвется до китайской границы, передушит и перережет на своем пути все живое, чтобы в конце концов нарваться на пулю из до боли родного калаша, и лечь в рисовое поле новой порцией удобрения. Внутри бродило. Если из этой бутыли не вытащить пробку - разнесет.
Три шага. На черной тропе поперек белела тонкая полоска папира. Руслан и Сергей были уже у двери. Так. Постоять. Только не считать быстро! Надо ориентироваться по стуку сердца. Хрена тут сориентируешься, если оно несется как бешеная кошка, толкается в грудь изнутри. Три шага. Так. Две полоски. Что там Руслик втолковывал? Ой! Илья плюхнулся на четвереньки. Вовремя. Над головой просвистело, шевельнулись волосы. По самому краешку прошло! В голове мигом все перепуталось.
Он забыл, что делать дальше! Так и стоял, наливаясь темным отчаянием. Казалось, еще вдох, и начнется. Что? Крики, свет прожекторов, выстрелы, урчание… Именно урчание. Некто голодный должен подползти, вцепиться и рвать…
В секундное просветление, в краткий пробел влетело: надо ползти или идти на четвереньках. И все!
Как он добрался до крохотной площадки, на которой прижались к стене друзья, не помнил. В голове гудело. Сердце, кажется, вырвалось из реберного плена и колотилось прямо под кожей.
Когда Илья выполз на площадку и наткнулся на Угловский сапог, так обрадовался, чуть ни закричал. Сверху ухватили за шиворот, вонючая твердая как деревянный черпак грабка зажала рот. От грубого обращения с организмом, страх начал стремительно убывать, пока не растворился в возмущении. Илья дернулся. Его отпустили.
За выступом скалы перед дверью сидел часовой. Склон холма мертвенно светился.
Откуда идет свечение, понять было невозможно. Но его хватало, чтобы не спотыкаться друг о друга.
Сергей, вжимаясь в стену, двинулся к краю площадки. Следом за ним качнулся Руслан, но Углов вскинул руку. Все замерли. Ночь голосила, иначе их давно бы услышали. Кто-то орал в отдалении голосом дурной обезьяны. Что-то с прихлюпом ухало. Верещали ночные обитатели близкой сельвы - не видно, но слышно и страшно.
Илья отвлекся, а когда глянул на Руслана, парень стоял белый как известковая глыба. Даже руки побледнели. Илья инстинктивно шагнул и прижал мальчика к стене.
Тот дернулся, но мгновенно сник. За выступом коротко вякнуло и затихло.
- Сюда, - позвал Углов.
Илья отступил, было, но Руслик начал оползать на землю. Пришлось звать на помощь Углова.
Вместе они перенесли парня к дверям. Он не закрывал глаза, однако, похоже, ничего не видел. Друзья, кряхтя, усадили чудовищно тяжелого Руслана у стены.
Сергей оттащил труп часового подальше, потом пригляделся и просто спихнул его с уступа вниз. Теперь уже все равно. Или они войдут в портал, или останутся здесь и примут смерть на месте. Наличие отягчающих обстоятельств в виде трупа ничего ни убавит, ни прибавит.
Руслан тихо застонал, пошевелился. Сергей присел рядом на корточки, куском папира обтер ему лицо.
- Зачем? - губы парня едва двигались.
- Он хотел меня убить, - твердо ответил Углов. Руслан встряхнулся, попытался сесть.
- Где он?
- Внизу.
- Ты его сбросил?
Слова падали как свинцовые капли. Но Сергей выдержал напор.
- Да. - Выпрямился, глянул на Руслана сверху вниз.
- Иначе нельзя было?
- Нет.
Руслик поднимался тяжело как старик. Пошатался немного и, только окончательно утвердившись на ногах, обернулся к двери. Мальчику стоило приложить ладонь к камню, как плита отошла.
На Илью повеяло холодком. Постепенно эфемерный холодный хвостик-струйка превратился в настоящий Борей. За ним пришел ледяной шквал: сковал, забил в глотку дыхание и согнул бы в хрупкую, звенящую спираль… если бы в единый момент не кончился.
Распахнутая на всю ширь проема, дверь зияла могильной тьмой. Руслан, покачиваясь, стоял на пороге. Справа притопывал, закоченевший Углов.
- Пошли - прохрипел он и, отстранив Руслика, шагнул в темноту.
Их ждал спуск, похожий на затяжное, захватывающее дух скольжение. Уклон выравнивался в похожей на чашу рекреации. Здесь они отдыхали, восстанавливали дыхание Дальше - короткий подъем в десять острых ступеней и опять - вниз.
Когда Илья закрывал дверь, по тропе к порталу бежали люди. Он даже успел разглядеть, ковылявшего в арьергарде, старейшину. На Вонг Ли, как на колу, развевалась белая просторная рубаха. Тропинка-то - всего, ничего - коротенькая, но преследователям пришлось двигаться точно так же как беглецам, с остановками.
Донкович притянул за скобу тяжелую холодную плиту, дождался чавкающего звука - дверь уверенно стала на место - и лихорадочно зашарил по внутренней поверхности.
