Некоторые из младших библиотекарей, создав вокруг него настоящий культ личности, безболезненно удаляют кисти собственных рук и заменяют их такими же магическими протезами. Плам собиралась спросить Пенни на предмет коннектикутской атаки, но тут они прибыли в помещение величиной с бальный зал в Версале. По одной стене окна, по другой книги в два этажа и одна-единственная передвижная стремянка.
Пенни снова взял на себя роль гида — как видно, она ему очень нравилась.
— Встаньте спиной к окнам, чтобы получить полное впечатление.
Они встали и получили. Корешки книг складывались в то, что даже Плам опознала как карту Филлори. Синие изображали океан, зеленые и коричневые сушу. Вблизи Плам ни за что бы этого не увидела, издали видела только это.
— Красиво, — сказал Квентин.
— Но книги-то можно посмотреть? — перешла к делу Плам.
Битье и вправду иногда помогает: Пенни поджал губы и неохотно кивнул.
— Только не ставьте их обратно на полки. Этим займутся профессионалы.
Вопрос был в том, откуда начать.
— Ты у нас эксперт по Нигделандии, Пенни, — сказал Элиот. — Что бывает при конце света?
— Это самое и бывает: конец. Мир гибнет, распадается, прекращает существовать.
— А здесь? Что происходит с фонтаном этого мира?
— Он высыхает. Процесс загадочный, но целостность Нигделандии он не затрагивает, и мы ему не препятствуем.
— Я это вот к чему: не может ли хвост повилять собакой? Что, если наладить этот фонтан? Отремонтировать там, перепломбировать, не знаю. Может это вернуть погибший мир к жизни?
Пенни задумался, шевеля губами и прохаживаясь по залу.
— Не так глупо, как может показаться, — объявил он, — но нет. Сколько ни виляй хвостом, собака не оживет.
Элиот кивнул и как-то разом угас.
— Я так и думал. Тут можно рыться целую вечность — пойдемте лучше прямо к фонтану.
— Одну минутку. Фокус-покус, — сказала Плам.
Она заметила это сразу, как только вошла, но выжидала нужный момент. Маленький просвет в сплошной стене книг, щербинка на месте недостающей. Плам достала из сумки записки своего прадеда, и Пенни разинул рот.
— «Дверь на странице», — сказал он тоненьким детским голосом. — Священный Грааль книг о Филлори, последняя и самая редкая в их ряду. Как же я долго за ней охотился.
Плам подошла к полке, повернула книгу нужной стороной, вставила. Та подошла идеально, не только по размеру, но и по цвету: зеленый корешок с голубой полоской совпал с последним отрезком Нижней Трясины и недостающим кусочком реки Горелой. Теперь и Плам сыграла свою роль в истории Четуинов, завершив этот гигантский пазл. Наконец-то вышла на сцену из-за кулис. Вернула Руперта домой, насколько это возможно, и стала сильной как никогда. Того, кто способен взглянуть в лицо кошмарам прошлого, будущее уже не страшит.
— Ну как, Пенни, уплатила я штраф за Квентина? Или пусть Элис тебе врежет еще разок?
Пенни, не слушая ее, любовался новым приобретением. Достал книгу с полки осторожно, за края, дал ей раскрыться, понюхал.
— Откуда она у тебя?
— Украла.
— Мы тоже пытались.
— Да уж знаю. В другой раз старайтесь получше.
Пенни, забыв о своей неудаче, радовался, как мальчик, которому купили щенка. Говнюк, конечно, но не такой уж социопат. Способен любить — посмотреть только, как он эту книгу держит. Не людей, правда, за исключением себя самого.
Элиот, в противовес ему, совсем загрустил.
— Если карта завершена, значит, история Филлори дописана до конца. Апокалипсис, возможно, уже настал.
— Ты этого не знаешь, — машинально возразил Квентин.
— Знаю, — отрезал Элиот. — И положительных эмоций мне это не прибавляет.
Неужели правда? Плам как холодной водой облили. Всю свою жизнь она думала о Филлори, боялась его, пряталась от него. Четуины и их тоска по Филлори составляли ее темную сторону, существование которой она отрицала в корне. Хотела жить только с одной стороной, как лента Мёбиуса. Как человек Мёбиуса.
Теперь она знает, что Филлори реально и встреча с ним сулит не только опасность, но и любовь, — знает и в этот самый момент теряет его навсегда. Дав Квентину правильный совет относительно того, как быть с Элис, она и сама должна была поступить точно так же: встретиться лицом к лицу с Филлори и помириться, пока еще можно. Теперь у нее такого шанса не будет.
Даже книги теперь выглядели иначе: ведь все, что в них написано, стало достоянием прошлого. Или нет? Может быть, они все зря сдались так легко? Она не чувствовала, что Филлори мертво, вот в чем дело. Чувствовала, что оно все еще там, за тонкой перегородкой, отделяющей один мир от другого. Если приложить к стенке ухо, еще можно расслышать его, хоть и слабое, пение.
— На этом стеллаже еще много места, — сказала Плам, прочистив горло от библиотечной пыли. — На полу, под нижней полкой, можно поставить целый ряд книг.
— Нет, нельзя, — сказал Пенни.
— Можно, если захочешь.
Филлори, мы идем! Продержись еще чуточку! Если уговорить Пенни, то ты, возможно, и не умрешь.
— По-моему, ты слишком буквально это воспринимаешь, — заметил Элиот.
— А ты недостаточно буквально, — молвила Элис. Все так и вздрогнули. — Эти две стенки тоже пустые, и между окнами место есть.
— Это противоречит всем правилам. — Пенни сложил на груди светящиеся негодованием золотые руки. — Кроме того, это бессмысленно. Карга завершена, другого Филлори нет.
— Не совсем так, — вмешался Квентин. — Есть еще куча островов. Например, Дальний — вот тут, на углу.
— И остров Бенедикта. — Элиот помимо воли включился в дискуссию. — Он черт знает как далеко на востоке, а на западе вообще неизвестно что.
Это они просто так спорят, от нечего делать? Или потому, что она, Плам, права? Пенни оглядывал стены так, будто по ним ползали тараканы. Плам даже пожалела его, но не настолько, чтобы заткнуться. Она не даст Филлори умереть. Никаких больше пряток: две половинки ее жизни сольются наконец в одно целое.
— На потолке можно изобразить звездное небо, — сказала она. — Подвесить к нему полки, как в других отделах, поставить на них морские атласы с серебряными заклепками. Тебе понравится, вот увидишь! — И Плам улыбнулась Пенни со всем отпущенным ей обаянием.
Пенни, не привыкший, чтобы ему улыбались девушки, дрогнул.
— Понадобится много книг… очень много. Спасай Филлори, Квентин.
— Дошло наконец? Я, кажется, знаю, как. Понял, как все наладить.
Все заявлявшие нечто подобное, как правило, заблуждались, — сказала Элис.
Ожила наконец. Как же это все-таки здорово. Пусть не любит его, пусть в упор не видит — главное, чтобы украшала собой этот мир. Любой из миров.
