— Поднимайся! — приказал воин, но я не подчинилась. — Поднимайся!
Златовласка схватил меня за локоть, и почти выкручивая руку, поставил на ноги.
А дальше начался последний акт «марлезонского балета». Кильвар, хмыкая и оглядывая меня со всех сторон, ходил кругами. Я судорожно искала в массовом скоплении образов чужих сознаний разум самого важного сейчас человека — Микарта.
— Кильвар, — прошептала я, испуганно пялясь на воина, — мы пришли тебя забрать.
Кильвар выбросил руку — кончик ножа оказался у моего носа. Я примиряющее подняла руки, но воина это просто развеселило. Он сделал шаг назад, раскинул руки в стороны, вызывая новую волну восторга у зрителей. Пока воин на непонятном мне наречии кричал, обращаясь к трибунам, я снова и снова искала свое слабое звено. Почему он отключился?!
— Нашла? — тихо спросил меня Кильвар, хитро глядя на меня. Я отрицательно мотнула головой.
Очень хорошо, Кильвар поверил и теперь тянул время!
— Мне придется… прости… подыграй…
Рваной фразой Златовласка попытался донести мысль, но я не поняла. Я продолжала искать Микарта.
Тем временем, Кильвар, надев на себя самую похабную из улыбок, развлекал зрителей. Он ходил вокруг меня, водил ножом по коже, царапая, но не раня.
— Руки за голову! — приказал белобрысик.
Я расставила ноги и завела руки за голову.
Кильвар отошел от меня на несколько шагов, что-то выкрикнул в сторону трибун за моей спиной и выбросил руку вверх, хватая яркий фрукт. Краем глаза я отметила движение — помощничек бежал, неся в охапке несколько ножей.
Фрукт без слов со стороны воина и без возражений с моей стороны, был водружен мне на голову. Ах, так вот, что это за веселье будет. Публике понравилось. Свое расположение она выразила ревом.
Кильвар отошел на некоторое расстояние, развернулся ко мне и метнул нож. Я зажмурилась. Толпа закричала. Однако, я чувствовала — фрукт на месте. А вот локтю стало легче.
Я открыла глаза и повернула голову — подрезанные ремешки амуниции расправились, словно крылья крохотных птиц, и налокотник упал в пыль.
— Промахнулся! — вдруг решил оправдаться Кильвар перед всеми. — В другой раз не промахнусь.
Толпа рассмеялась. А я продолжала сканировать пространство. Куда же делся Микарт? Как действовать дальше?
И вдруг — о, чудо! — я обнаружила Темного! Глаза мои загорелись.
Перемены в моем лице заметил и Кильвар.
— Продолжаем! — предупредил то ли меня, то ли публику. И крутанувшись на месте, выбросил несколько ножей одновременно — очередная часть амуниции упала на арену.
Микарт в моей голове молчал — выжидал момента.
— Я требую свой выигрыш! — выкрикнул, глядя на своего «хозяина», воин.
Я шевельнула головой, роняя сочный фрукт, и тоже посмотрела на человекообразного кузнечика — тот повелительно махнул рукой, давая свое согласие. Фальшивый Микарт, разведя руками и пожав плечами, скорбно посмотрел на меня, а затем, развернувшись, пошел на выход. От наблюдений меня отвлекла новая волна восторженных криков.
— Последний аккорд! — скомандовал Кильвар, давая знак. Надеюсь, Темный его понял, и приготовился.
Взвилась рука, сверкнул клинок, шнурок, который поддерживал короткую, сшитую из кожаных пластинок юбочку, расслабился. Больше декоративная, чем практичная часть одежды, слетела с бедер.
Зрачки воина на миг расширились, закрывая радужку, он сорвался с места, подбежал, подхватил меня, обняв за талию, и прижался, целуя.
Голова пошла кругом, а сердце упало в пятки. Желудок скрутило судорогой, а уши вдруг заложило. Мир перевернулся, разлетаясь на куски.
— Хватит! — я оттолкнула не на шутку разгорячившегося воина. — Все!
Вокруг было мрачно и тихо. Думаю, зрители на арене раздосадованы не меньше проигравшего по-настоящему хозяина Кильвара. Я же была зла на воина за импровизированный поцелуй и не готова к любезностям. Сначала следовало разыскать Темного и выяснить, сколько нам еще придется пылиться в темном доме неизвестно где.
— Сюда… — прошелестело в голове голосом ворожеи, и всплыла картинка.
— На крышу! — скомандовала я, но видя, что Кильвар замешкался, схватила его за руку и потащила за собой.
Микарт лежал на спине, открывая и закрывая глаза. Грудь его вздымалась в спокойном ритме, но во взгляде не наблюдалось понимания происходящего. Сивральвэ сидела возле него на коленях, четыре стража стояли на четырех углах крыши. Когда я упала, чуть не разбив в кровь коленные чашечки, ведьма поднялась, отряхивая испачканную одежду. Ту самую, в которой на трибуне сидел фальшивый маг.
— Что с ним?! — я схватила голову Темного, пытаясь заглянуть в глаза. — Что это?
Сивральвэ медленно отходила мне за спину, туда, где стоял белокурый воин.
— Немного перетрудился твой маг, — больше с издевкой, чем с сожалением сообщила ворожея.
Я оглянулась. Сивральвэ, словно ласковая кошечка, ластилась к прямостоящему воину.
— Делать что?
— Что-что… как обычно ты делала… — воздух вдруг сгустился, напитываясь враньем, — пополнять запасы энергии.
Я с силой сжала пальцы рук, впиваясь ногтями в кожу головы Темного. Сейчас самое время не договаривать, умалчивать факты. А Сивральвэ — мастерица психологических игр. Теперь ход за Кильваром. Но воин молчал.
Я медленно отпустила голову мага, несколько раз сжала и разжала пальцы, поднялась, оборачиваясь к ворожее.
— И как ты себе это представляешь? И не мое ли «обычно» вытащило нас из-под завала?
Оправдываться перед Кильваром не было необходимости. Не то время и не то место. А вот показать острые зубки ворожее — самое оно. Вот бы сейчас воспользоваться аметистовым ключиком и открыть заклятый крепостью замочек на браслетике, и спалить этой крысе ее жиденькие волосики на голове!
— Ну, милая, — продолжала Сивральве, поглаживая бицепс воина, — зачем же нам знать такие подробности?
Я оглянулась по сторонам, ища поддержки у стражей — они-то все видели. Они-то все знают! Но верные слуги стояли к нам спиной.
— Сивральвэ! — прикрикнула я на ведьму, в надежде докричаться до ее совести. — Мы шли сюда вместе!
— И я искренне тебя благодарю за это, но теперь нам пора…
Она потянула Кильвара за руку, а тот и не сопротивлялся. Пошел, как привязанный.
«Да он под внушением!» — мелькнула мысль.
— Кильвар, стоять! — я больно хлестнула его сознание, отрезая ворожею.
Воин дернулся, вырвал руку и гневно уставился на свою новую «хозяйку».
— Ведьма! — зло прошипел он, на что Сивральвэ мило улыбнулась.
— И я тебя люблю, дорогой!
