в мозгу огненными буквами.
Я почти не слушала – да и не особенно в этом нуждалась; я знала свое место. После того как все выйдут за ворота, я вытащу Ориона и разрушу основания школы. Она накренится над пустотой, как готовая упасть секвойя. Тогда – надеюсь – мне хватит времени для прыжка, прежде чем меня накроет волной злыдней. Теоретически я должна успеть – если Ориона перед тем не одолеют (очень неприятная мысль) и если Лизель не напутала с цифрами или, что менее вероятно, не совершила ошибку.
Поэтому я не заметила, что Мирт Кристофер тоже влезла на стол. Она произнесла собственное, гораздо более простое, усилительное заклинание и воскликнула «Прошу прощения!» так громко, что заглушила звучание телепатофона у меня в голове.
– Послушайте, послушайте, пожалуйста!
Я почти не знала Мирт: она считалась важной особой, поскольку ее родители занимали высокое положение в одном из американских анклавов – но это были калифорнийцы, которым не нравилось, что всем заправляет Нью-Йорк. Мой неблагоприобретенный круг анклавных знакомств почти не пересекался с компанией Мирт, и на встречи оргкомитета она тоже не заглядывала.
Мирт, улыбаясь, подождала, когда Лизель повернется к ней, и сказала:
– Извините, что перебиваю.
Ее тон намекал, что она не одну неделю изучала это искусство.
– Мы ведь просто фантазируем, правда?
– Что? – спросила Лизель таким убийственным тоном, что у меня закололо в основании черепа.
Воцарилась мертвая тишина; даже младшеклассники, сидевшие над остатками завтрака, перестали жевать. Еда комом застыла у меня в желудке.
Мирт одарила окружающих вымученной улыбкой, давая понять, как ей больно вести этот неприятный, но необходимый разговор.
– Я понимаю, что год был очень странным, и мы сильно испугались, но… давайте вернемся с небес на землю. Это безумный план. Выпускной зал сейчас пуст. Пуст. А вы хотите, чтобы мы встали в очередь позади всех – бред какой! – и отдали свою ману владычице Галадриэль, чтобы она могла призвать миллиард злыдней и натравить их на нас?
Она издала булькающий смех, удивляясь нашей глупости.
– Нет. Невозможно. Я все понимаю – мы должны были чем-то всерьез заняться, иначе школа бы нам навредила, но до выпуска полчаса, и я думаю, что уже хватит. Пожалуйста, поймите меня правильно – я очень хочу, чтобы всем было хорошо. Давайте поделимся с младшими, отдадим все лишнее, – о-о, какая щедрость, – но нельзя же так!
Мирт обходилась без телепатофона, но он был ей и не нужен. Если кто-то ее не сразу понял, им уже все перевели. В конце концов, большинство и так об этом думало. Разумеется, не все приняли мою идею всерьез; хотя бы раз каждый думал про себя: «Мы просто тянем время до выпуска, правда?» Признаться, я ждала этих слов от Лизель – она-то была неглупа. Возможно, ее увлекли собственные чертежи и графики.
И я даже никого не могла винить, хотя сразу подумала: «Я не справлюсь одна». Без помощи выпускников, активно передающих мне ману, я не смогу поддерживать призывающее заклинание, а в финале – разрушить школу. Вот почему выпускникам придется ждать, пока прочие не уйдут. Так что, если они – они все – откажутся помогать, спустятся в зал и покинут школу, мне просто нечего будет делать. Мы с Орионом выйдем из пустого зала. Через полчаса я обниму маму, а он в это самое время завтра будет сидеть в самолете, летящем в Уэльс, и мы проживем целую жизнь, полную благих дел, и мне даже не придется страдать от угрызений совести.
Я не могла подавить эту алчную, эгоистичную, отчаянную мысль, и она вытеснила все гневные слова, которые мне хотелось крикнуть Мирт. Сидевший рядом со мной Орион напрягся, но я не смотрела на него. Я не желала видеть ни гнев, ни надежду, ни отражение собственных чувств на лице Ориона. Молчание длилось целую вечность – время растянулось, как будто Хлоя вновь обрызгала меня ускоряющим зельем – только несколько ребят помладше начали плакать, закрывшись руками или уткнувшись лицом в стол. Одни выпускники оборачивались ко мне, Ориону, Аадхье и Лю, другие смотрели на Лизель, неподвижно стоявшую на столе. Они смотрели на всех нас, проклятых идиотов, которые приняли этот безумный, нелепый план всерьез, абсолютно всерьез. Ребята, занявшие второй ярус столовой, столпились у перил. Они ждали, что кто-то что-то скажет, и я должна была это сделать, хотя бы попытаться, но слова у меня закончились, и я в любом случае знала, что толку не будет. Мирт просто улыбнется в ответ, и что я тогда буду делать? Пригрожу убить ее, если она не пожелает рискнуть жизнью, чтобы помочь мне спасти остальных? Я убью всех, кто откажется? Тогда у меня точно не хватит маны.
И тут Кора с грохотом отодвинула стул, встала и спокойно произнесла:
– Я в деле.
В тишине это прозвучало, как выстрел. Некоторое время все молчали, а потом вдруг парень из Санта-Барбары, сидевший за одним столом с Мирт, поднялся и сказал:
– И я. Заткнись, Мирт. Я в деле. Давайте, ребята.
Его соседи словно ожидали поощрения: они сразу стали отодвигать стулья и вставать. Мирт, красная как свекла, стояла посреди непрерывно растущей толпы. Ребята по всей столовой кричали, что они в деле, они с нами, – и я чуть не расплакалась.
Буйство еще продолжалось, но тут Лизель надела телепатофон и с напряжением закричала:
– Тихо!
Все вздрогнули и замолчали.
– Не перебивайте больше! Времени в обрез. Разбейтесь по союзам и немедленно ступайте на этаж выпускников.
Вмешательство Мирт отняло не так уж много времени, но Лизель, очевидно, решила взять быка за рога, пока кто-нибудь еще не вздумал высказаться. И школа явно с ней согласилась. Скрежет механизмов, который опускал спальни вниз и перемещал этаж выпускников в зал, послышался, едва мы вышли из столовой; ребята еще бежали вниз по лестнице, когда раздался звон колокола, предупреждающий о начале очищения. По крайней мере, на полчаса раньше обычного. Последние несколько человек в панике сбежали с лестничной площадки под аккомпанемент шипения и треска смертоносного пламени – перед ними летели огромные тени, а позади наступала ослепительная сине-белая стена огня.
Я вбежала в свою комнату, когда пол под ногами уже вибрировал. Сударат и трое среднеклассников из Бангкока уже ждали меня внутри, взобравшись на постель и уцепившись друг за друга (мы разделили младших ребят среди выпускников). Я захлопнула дверь как раз вовремя – снаружи послышались звон и лязг. Куски металла срывались со стен и летали по коридору, пока наш этаж со скрежетом двигался вниз.
Мы
