– Дан Тон… – негромко позвали меня из-за двери, – Я знаю, что вы уже очнулись, ответьте мне…
Я продолжал молчать, уверенный, что карлик, а это был он, пришел с какими-то предложениями и не уйдет, не поговорив со мной. Однако, показывать ему, что я тоже заинтересован в переговорах, мне не хотелось.
– Дан Тон, вы хотя бы дайте мне знак, что слышите меня… – снова прошептал мой пленитель, – мне не хотелось бы говорить, если вы не можете понять мою речь…
– Я могу понять твою речь!.. – Негромко отозвался я, – но говорить мне с тобой не о чем!..
– Господин сияющий дан, – чуть громче и быстрее заговорил карлик, – я понимаю вашу ярость, но прошу вас не слишком сильно осуждать меня – я очень завишу от господина вольного дана Парда, и потому должен выполнять его приказы! Это он приказал мне доставить вас в вашу столичную загородную резиденцию… ну… вот мне и пришлось… как бы это сказать… слегка вас околдовать. Но поверьте мне – я вам не враг, я готов сделать все возможное, чтобы… э-э-э… облегчить ваше положение!..
– Я могу тебе подсказать, что ты должен сделать, чтобы облегчить свое собственное положение! – Насмешливо проговорил я, усаживаясь на нарах – пойди и удавись, не дожидаясь, пока я тебя сам удавлю!
– Хи-хи-хи… – донеслось из-за двери, – господин сияющий дан большой шутник… А ведь у меня есть конкретные предложения, которые, я уверен, покажутся вам вполне разумными!..
– И достаточно подлыми… – хмыкнул я и тут же добавил, – ну что ж, выкладывай свои предложения!..
Сейчас – ночь… – торопливо начал карлик, – я в доме один, если не считать двух-трех нанятых доной Хольной охранников, так они спят… Я могу вывести вас из дома, ваша… э-э-э… лошадь тоже рядом, вы можете сразу же уехать… куда захотите!..
Тут он замолчал, хотя свое предложение явно до конца не озвучил. Я ждал, не задавая вопросов, и это, похоже, нервировало моего «благодетеля». Наконец он не выдержал:
– Вы, конечно, хотите знать, что я попрошу за свою услугу?..
– Ничего я не хочу знать! – Насмешливо перебил я его, – это ты очень хочешь сообщить мне свои условия!
– Ну… пусть будет так… Пусть я сам хочу сообщить… Я вас выведу и верну вам лошадь, но вам… э-э-э… надо будет оставить здесь… ну… оставить… доспехи!..
Он снова замолчал. Он ждал моего ответа!..
– А оружие?.. – Переспросил я, показывая свою заинтересованность в его предложении.
– Но… э-э-э… оружие увез с собой дан Прард.
«Врет!» – Немедленно определил я.
– Так… – медленно протянул я, – и где же я должен оставить кровавые доспехи?
– Здесь, в камере! – Немедленно откликнулся карлик.
– Я, значит, снимаю с себя доспехи… – принялся я неторопливо рассуждать, – и ты тут же снова лишаешь меня сознания, а затем делаешь, что захочешь с моим бедным, бездыханным телом?! Да, ты лихо придумал!..
– Как, господин сияющий дан, – вы мне не верите!! – Воскликнул маломерок самым возмущенным тоном, – хотите, я поклянусь собственной жизнью, что не обману вас!!
– Нет, не хочу! – Резко ответил я, – твоя жизнь уже не принадлежит тебе, а клясться чужой собственностью непорядочно!
– Как это – моя жизнь мне не принадлежит?! – Удивился карлик, – кому же она тогда принадлежит?!
– Мне! – Высокомерно, словно настоящий дан Тон, ответил я.
Целую минуту клеврет дана Парда молчал, переваривая одно единственное слово. Когда же он заговорил вновь, его тон резко изменился.
– Глупый старик, неужели ты не понимаешь, что тебе пришел конец. Никто не придет тебе на помощь, и через десять, двадцать, пусть, тридцать дней тебя или твое бездыханное тело вытряхнут из этой скорлупы. А что ты без своего панциря?! Ноль!! Все твои магические способности не стоят ногтя на моем мизинце, как боец ты уж давно ничто, даже как сияющий дан ты умер! Твоя жена справила по тебе тризну и взяла лен сияющих данов Тонов под свою руку. Или ты думаешь, она выпустит то, что сумела захватить?! Ты можешь надеяться только на то, что тебе удастся скрыться от всех твоих врагов в какое-нибудь укромное место и там спокойно дожить до смерти, но ты и эту возможность теряешь, отказываясь от моего предложения!..
Карлик помолчал, видимо рассчитывая на мой ответ, однако я не произнес ни слова. Тогда он глухо и неразборчиво выругался, бросил в темноту камеры: – Я приду еще раз утром!.. – И закрыл окошко.
«Утром мне, возможно, придется согласиться на его условия… – безрадостно подумал я, – только надо попробовать убедить его, чтобы доспехи я снял после выхода из камеры. Тогда, может быть, мне удастся унести отсюда ноги!»
Эти соображения вконец доконали меня. Я снова растянулся на голых досках и закрыл глаза. Усталость и некое странное отупение навалились на меня, а кроме того, отсутствие магического кокона, с которым я уже сжился, ужасно нервировало меня, внушало растерянную неуверенность! Я впал в какое-то странное состояние: сна не было, но и явь – пустая, мрачная, абсолютно темная комната, лишенная окон, расплылась, подернулась полупрозрачной дымкой, которая свивалась жгутами, расплывалась размытыми пятнами, лепилась в жуткие рожи или вполне симпатичные физиономии. На секунду перед моими глазами возникло задумчивое лицо Бориса Ильича, врача из N-ской больницы, он, взглянув на меня, поднял свою туманную бровь, беззвучно пошевелил губами, и я понял, что он спрашивает, куда же это я подевался. Однако ответить ему я не успел, потому что лицо его, словно под ветром, дернулось, размазалось, попыталось перелиться в изображения Петра Забродина, но не смогло и неожиданно расплылось в безносую, тонкогубую харю с торчащими вверх клыками. Харя, увидев меня, попыталась облизнуться, однако торчащие клыки мешались, и она в ярости откусила свой плотный серый язык. Тут же и эта харя была стерта в безликий шмат тумана, и только откусанный кончик языка, судорожно дергался перед моим лицом, разгоняя этот туман.
Потом в занятом мной пространстве попытался прозвучать странно знакомый мне, противный скрежет, но он тут же оборвался жалобным всхлипом, а через секунду в опустившуюся на меня темноту белой светящейся иглой вонзился едва слышный шепот:
– Господин сияющий дан, вы здесь?..
«Этот голос мне знаком… – сказал я сам себе, – вот только кому он принадлежит, я совершенно не помню…»
– Господин сияющий дан?! – Снова позвал меня шепот, а затем вдруг спросил явно не меня, – ты не ошибся? Может быть дана Тона спрятали в другом месте?..
И совершенно другой шепот, окрашенный в нежно розовый цвет прошелестел, едва касаясь окружающего воздуха:
– Нет, он должен быть здесь. Коротыш, который разговаривал с Пардом, приходил именно сюда! Попробуй пошире открыть дверь…
