— Она Вас так давно не видела, я бы на ее месте Вас от себя не отпускала.
— По-моему, это лишнее. У Сабины нет поводов не доверять мне.
К чему, зачем он это сказал? Был ли в его словах тайный смысл? Будто бы они говорили об измене… Игры подсознания? Подумал — и поспешил себя успокоить?
— Разве у кого-то могут быть основания не доверять Вам? — Зара широко распахнула глаза, обволакивая его бездонной пронзительной синевой, настолько яркой, что она казалась нереальной. В зрачках отражалось его лицо, частичка его души, которую девушка отчаянно пыталась удержать подле себя.
— Зара, Вы не находите, что у Вас какие-то странные мысли… — пробормотал Меллон, отводя взгляд.
— Что же в них странного? — пожала плечами она. — Вы заговорили о доверии, и я всего лишь выразила сомнения в том, что кто-то может не верить Вам. Вы мой наставник в боевой магии, я должна доверять Вам — как же иначе?
— Ну да, — смущенно улыбнулся он. — Просто мне за всем видится…
Маг не договорил, предпочел сменить тему. Зара охотно поддержала его и без устали принялась болтать об обрученных. Бережно обхватив его руку, сама ощущая себя невестой, она демонстративно прогуливалась с ним между группок гостей в перерыве между танцами, недвусмысленно давая понять, что другая помолвка не состоится. Но Сабина оказалась настолько глупа, что не догадалась о смысле ее маневра, даже весело помахала ей. Простодушная провинциалка!
Но вот заиграла музыка. Меллон положил руку на ее талию; зная, что он следит за ее реакцией, девушка постаралась не улыбнуться, не изменить цвет глаз, хоть это было нелегко. Как нелегко было удержать на месте свою руку на его плече и сохранять приличествующую дистанцию.
Хм, а это уже приятно — ближе притянул к себе, попытался заглянуть в глаза; она позволила не с первой попытки, сделав вид, что пытается высмотреть кого-то в толпе.
— О чем Вы сейчас думаете?
— О том, как Вы когда-то впервые пригласили меня на танец. Я тогда была еще просто сеньоритой Зарой Эзита, — теперь можно осторожно, потихоньку выпускать наружу свое обаяние.
— Зато уже тогда были разборчивой! — усмехнулся Меллон.
— А, Вы о том, что я попыталась спровадить Вас Бланш? — рассмеялась девушка. — Кто знает, если бы Вы были смелее, стояли бы сегодня на месте Авеста Мавери.
— Не стоял бы. Не спорю, Бланш Одели — привлекательная девушка, но…
— …но недостаточно хорошенькая для Вас? Ох, смотрите, я ей все передам! — глаза ее искрились сотнями бриллиантов.
— Вы удивительно прекрасны сегодня, — прошептал маг.
— Меллон, что с Вами? Вы сделали мне комплимент, как в старые добрые времена, когда мы оба были учениками? Вернее, я была неопытной «зеленой» бестолочью, а Вы — гордостью преподавательского состава.
— Зара, ну какая же Вы бестолочь? Вы очень умная девушка.
— Умная и красивая — Вам не кажется, что это уже перебор?
— Нет, не кажется.
— Что ж, мне очень приятно это слышать. Особенно от Вас: Вы ведь боитесь хвалить меня.
— Зара, Вы великая выдумщица! Но Вам простительно: чем же еще заниматься в Вашем возрасте?
— Можно подумать, что Вам сто лет! Меллон, ну насколько Вы меня старше?
— Понятия не имею, у женщин не принято спрашивать о возрасте. И обсуждать его тоже неприлично.
— Тогда скажите, сколько Вам лет.
— Двадцать пять.
— Значит, на шесть. В каком месяце Вы родились?
— Зимой, — уклончиво ответил он.
А она не стала настаивать на ответе: зачем, захочет, сам скажет. Пока ей достаточно того, что наставник ведет себя не так подчеркнуто-отстраненно, как прежде. Неужели ее тактика возымела действие?
Выхватила из толпы лицо Сабины: улыбается, такая безмятежная… Будто Бланш.
Украдкой взглянула на Меллона, потом — снова на Сабину, крохотную фигурку в том конце зала. Вот к ней кто-то подошел. Обернулась, рассмеялась.
— Вы любите Сабину? — вопрос сорвался с языка сам собой, Зара не успела удержать его и сжалась, словно мелкий зверек перед хищником.
Он почувствовал ее напряжение, но девушка постаралась дезориентировать его спокойным выражением лица.
— Сеньорита Менах говорила, что вы обручитесь к новому году.
— Ничего еще не ясно, помолвка — серьезный шаг.
— А Вы хотели бы? Меллон, Вы так и не ответили, любите ли ее? Она такая… домашняя, такая открыта, добрая, не задает лишних вопросов, безоговорочно слушается и доверяет, — зачем, зачем она все это сказала? Он же поймет, догадается — и все, этот танец будет последним, об уроках тоже можно будет забыть.
— Да, Сабина очень милая и хорошая девушка.
Музыка смолкла. Маг отпустил ее, что-то спросил, а Зара не слышала: ей впервые пришла в голову мысль о том, что она пытается разрушить счастье другого человека. Как эгоистично с ее стороны, ведь он действительно может любить Сабину, а она — его. Но ведь Зара тоже его любит! А он, что чувствует он? Если бы знать, если бы наперед все точно знать!
Что она пытается сделать — насильно влюбить его в себя? Применить гипноз э-эрри и повести к алтарю? А потом что, всю жизнь заставлять, принуждать? Ей вдруг показалось все таким неправильным, фальшивым, что захотелось отменить данное Эйдану приказание.
Но это была минутная слабость, уже через мгновение девушка держала себя в руках и приступила к первому акту своего спектакля.
— Здесь душно, — сконфуженно пробормотала она, сделав вид, что ей не хватает воздуха. — Не проводите меня в сад? Я немного посижу там, а Вы беспрепятственно сможете вернуться к своей невесте. Право, мне так неловко перед ней.
— Почему? — удивился Меллон. — Я вовсе не обязан постоянно находиться рядом с ней. И она пока не моя невеста.
— «Пока» быстро превращается в «уже», — улыбнулась Зара, но улыбка вышла фальшивой, с примесью грусти.
Нет, право, не стоило, нужно было задушить это в себе в самом зародыше! Тогда бы и притворяться не приходилось, тогда бы в ее жизни была только магия, а не эта вечная тягучая тоска и неприкаянность.
Похожее чувство, такое же острое, но окрашенное в другие тона, она испытала в детстве, когда услышала от матери историю своего рождения. Не нужная самому близкому человеку, брошенная им на произвол судьбы, вычеркнутая из памяти и из жизни, лишенная им фамилии и возможности выбраться из той дыры, в которой они жили, Зара дала тогда себе слово добиться справедливости, стать той, кем она должна была стать. Равной Рэнальду Рандрину, а то и превзойти его. Это был первый пункт ее мести; вторым должно было стать его публичное разоблачение — пусть испытает хоть сотую долю ее чувств.
