Когда парень наконец решился, было в общем-то поздно. В глазах, круглых от страха, плескалась настоящая паника, в таком состоянии не больно помагичишь. Первой заволновалась Тианара.
– Стой, ты что делаешь! – вскричала она, живо сообразив, что потеря щита перестает быть худшей из возможных бед. – Концентрацию, концентрацию держи!
Но парень был уже не в том состоянии, чтобы прислушиваться к здравым советам. В совершаемых им движениях участвовали не только руки – извивалось все тело, а на лице одна за другой сменялись жуткие гримасы. Наконец долгожданные искры появились, да вот беда – отлепляться от ауры они не желали, как и вообще подчиняться своему создателю.
Беззвездное небо! Похоже, пора действовать. Я тут вообще единственный способен тягаться с ним по силе. Знать бы только, как обезвредить наверняка идущего вразнос мага! Попытаюсь хотя бы перетащить под свой контроль ящеролюдовых «ос»… Если не зарежут по дороге.
Меня опередили на какие-то доли мгновения. Я замер, уже изготовившись к прыжку, – и, кажется, по-глупому разинул рот. Потому что такого, что происходило сейчас на моих глазах, не видел ни разу в жизни.
Правый Башмак шагнул к брату, пробуждая силу. Ауры близнецов, крайне похожие, слегка отличались цветом. У Правого она чуть отдавала желтизной, у Левого больше отливала в синеву. Братья взялись за руки, переглянулись. Светящиеся облака силы заклубились, потянулись друг к другу длинными размытыми языками, а затем смешались в единое, однородное, вдвое ярче прежних.
Башмаки работали так слаженно, что один казался зеркалом, отражающим другого. Одновременно подняли руки, одинаковым жестом повели пальцами…
Грубая узловатая сеть накрыла парнишку целиком и принялась сжиматься, отрезая магию, как дамба поток воды. Прижатые щитом искры прожигали ауру, оставляя длинные проталины, словно брошенные на снег угли. Малец не издал ни звука, терпя эту ящеролюдскую боль. Только стекали алые капли с прокушенной губы. Крепкий парнишка, и упрямый до жути.
Спокойно, Чертополох. Главное – не позволить ярости заслонить разум. Вдвоем, с этой странной объединенной аурой, Башмаки, пожалуй, и ненамного слабее тебя будут. И они умеют создавать плетенки. О бойцах тоже не стоит забывать, от ножа голая сила пока никого еще не спасала.
Нарастающей внутри клокочущей волне ненависти доводы были чужды. Растревоженный дар щекотал нервы тысячами раскаленных иголочек. Чем-то оно напоминало злосчастное Таинство, где завязался первый узел запутанного клубка бед.
Я довольно ухмыльнулся. Как только раньше об этом не подумал! Вот он, ответ. Однажды я прыгнул выше головы, переплавив целую улицу. При обычном пробуждении дара на такое не хватит и всех моих сил. Но тогда было все по-другому. До сих пор я гнал эти воспоминания, считая совершенное ошибкой. А ведь это совсем другое состояние, и возможностей оно дарит просто уйму. Тогда, с перепугу, мне казалось, что магический огонь полыхает как попало, но на самом-то деле я им управлял. И не задел никого из своих.
Стоят ли близнецы такого риска? После того грохота, что поднял «ученик», боевиков в этом районе скоро будет больше, чем жителей. Значит, надо кончать с Башмаками, по-любому. Кто выживет и сумеет унести ноги – тот молодец.
Я уже сравнивал дар с хорошо выдрессированным псом, покорным воле хозяина. Теперь задача была другая: этого пса раздразнить.
Тем временем события на площади принимали дурной оборот. Чувствительным натурам в Стрелке не место. Здесь не обращают внимания на крики о помощи, не зеленеют от ужаса, наткнувшись спозаранку на свежий труп, и не видят дикости в издевательстве сильного над слабым – будь то мужчина, женщина или ребенок. Академия тоже заведение не для слабонервных, но там все немного по-другому. Не думаю, что магистр Илиро наслаждалась жизнью, пока Дайне превращал ее в химеру. Хватало там и боли, и крови, и прочих гадостей. Но творилось все это в закрытой лаборатории, вдалеке от трепетных юных девиц, не желающих знать неаппетитных подробностей. Башмаки же наслаждались властью прямо и бесхитростно, на глазах у всех.
– Что вы делаете! – кричала Тианара, не замечая текущих по щекам слез. – Прекратите немедленно это… это… эту пытку!
Держись, девочка. Мне это тоже не нравится. Еще недолго, и эти уроды за все заплатят.
Но Башмаки и сами не собирались убивать «ученика». Вволю полюбовавшись его мучениями, они взмахнули руками, и зеленые искры понеслись навстречу фиолетовым, рассеивая неудавшийся контур. Погасить силу малец умудрился уже самостоятельно, а «учителя» разом обернулись к обвинительнице. Походило на то, что братья общались без всяких слов.
Щит рассыпался с коротким тихим звуком – словно стекло разбили. Ухватив чародейку за платье, Левый Башмак поднял ее легко, как соломенную куклу.
– Пусти! – рванулась Тианара.
Бандит, даже не шелохнувшийся от ее отчаянного усилия, пожал плечами и ленивым хлестким движением ударил девушку по одной щеке, затем по другой.
– Это на том берегу ты посвященная и наследница. А здесь ты – слабая беглая магичка, которой никто не придет на помощь.
Первым пробуждение моей силы почувствовал парнишка. Еще не очухавшийся после «урока», он тревожно заерзал, крутя головой, но, видать, слишком уж боялся своих «учителей», чтобы лезть с предупреждениями.
На этот раз все было иначе. Без надрыва, без отчаянных попыток сдержать внутри языки бушующего синего пламени. Спокойно, будто бы со стороны, наблюдал я, как наливается сиянием аура. Грозовыми проблесками молний сверкали в ней тонкие нити, наложенные целительницей: по мере нарастания силы они становились все менее и менее заметны. Когда дымка вокруг моего тела превратилась в равномерный ослепительный ореол, я различил вокруг еще один слой. Он был слабее первого и не имел четких границ – просто затухал вдали, как свет фонаря. Ощущался этот слой хуже, но я все же мог им управлять.
– Придет! – раздался ломающийся, пронзительный голос. – А ну пусти ее, гад!
Рыбачонок Лин воевал неумело, хоть и отчаянно. Но это ему не помогло. Не разжимая рук, Башмак отпихнул его, будто надоедливого щенка. Очутившись на земле, новоявленный спаситель не успокоился. Ведь полезет же по новой, мелюзга дурная… Впрочем, Башмакам было уже не до него: они наконец-то почуяли неладное.
– Эй вы, лапти драные! – окликнул я их, показываясь в проеме. – Сказали вам, пустите девчонку!
Вот мы и в расчете: теперь уже я показал Башмакам такое, что заставило их замереть, разинув рты. Бойцы тоже забеспокоились, видать, эманации такой силы не проходят незамеченными и среди обычных людей. Но до конца серьезности положения не осознали и дара речи, в отличие от главарей, не лишились. Один из них и озвучил общее мнение банды на происходящее:
