— Таковы некоторые женщины, — сказала Сайида. — Им нужен мужчина, который был бы им господином.
Марджана выпрямилась.
— Я не такая …
— Не кричи.
Марджана судорожно вздохнула. Глаза у нее были, словно у бешеной кошки.
— Мне не нужен господин. Мне нужен он. Ты думаешь, я счастлива от этого? Он жаждет моей крови. Он считает себя мужчиной и принцем. Младенец. Ребенок. Это… — она провела пальцами по горлу, — выходка юнца. Если бы он был мужчиной, он довел бы дело до конца.
— Значит, слава Аллаху, что он не мужчина. — Сайида нахмурилась. — Тебе нужно больше воды, чем есть здесь.
— Мне не нужно ничего.
"Не все взрослые младенцы, — подумала Сайида, — мужчины."
— Ты останешься здесь и будешь сидеть тихо. Я сразу вернусь.
На удивление Сайиды, когда она вернулась, Марджана по-прежнему была в комнате, лежала, скорчившись, на матраце, бледная, тихая и невыразимо жалкая. Она безмолвно покорилась бальзамам и компрессам, и мягким повязками, которыми Сайида обматывала ее горло. Ее гнев уже ушел.
— Теперь он охотится за мной, — шептала она. — Он думает, я обитаю в Масиафе. Мудрый глупец. Прощу ли я его? Вернусь ли я обратно и позволю моему господину приказать мне убить его? Я думаю, я смогу. Клятва — это такая чудесная, ужасная штука.
— Ты останешься здесь, — сказала Сайида, — и постараешься не думать об убийствах. Вот, я принесла тебе попить холодненького, а немного погодя, если захочешь, ты сможешь поесть.
Марджана не хотела шербета, но Сайида чуть ли не силой напоила ее. Потом она улеглась обратно, чуть менее несчастная, и начала упрямиться.
— Я не могу остаться, — произнесла она хриплым шепотом. — Мой господин… я не сказала ему…
— Твой господин подождет. Спи. Здесь ты в безопасности.
Марджана засмеялась — грудь ее коротко содрогнулась.
— В безопасности. Конечно, я в безопасности. Кто тронет меня? Кто может убить Ангела Смерти?
— Тише, — встревоженно сказала Сайида.
Марджана покачала головой и зевнула — изящно, как могла бы зевнуть кошка, сама удивившись этому.
— Не бойся. Мы хорошо знаем друг друга, он и я. Разве я не самая верная из его слуг?
— Не здесь, — возразила Сайида.
— Нет. Молю Аллаха, чтобы здесь… никогда. — Глаза Марджаны закрывались. Из-под век текли слезы; она сердито отвернула лицо.
Она плакала, пока не уснула. Сайида сидела рядом с ней, не говоря ничего, только нежно гладя ее волосы.
Когда дыхание Марджаны наконец стало ровнее и медленней, Сайида выпрямилась. Марджана теперь будет некоторое время спать: в шербете было снотворное. Насколько же Марджана была взволнована, если не почувствовала этого!
Сайида расправила на спящей покрывало и встала, слегка вздохнув. Она никогда не думала подвергать сомнению волю Аллаха, но это была тяжелая ноша. Она не думала, что сможет нести ее. Маймун будет разъярен; и ведь она только начала внушать ему здравый смысл.
Аллах поможет. Он должен помочь ей.
Правду говоря, начал Он хорошо. Фахима была одна, в тот час, когда все женщины обычно собирались вместе, чтобы заняться своим рукоделием. Хасан спал, румяный и совершенно довольный.
— А, дорогуша, — произнесла Фахима, когда Сайида вошла и остановилась возле них. — Он играл столько, сколько мог, а потом прямо тут и уснул, тебе на радость.
— Когда-нибудь я пойму, как добиться этого, — отозвалась Сайида. Она неуверенно потянулась к корзинке с одеждой, которую надо было чинить. — А где остальные?
— У твоей матери болит голова, — ответила Фахима. — Лейла ушла с Шахин на базар. Пришел новый караван.
Лейла всегда знала, когда приходили караваны, Но редко вспоминала о том, чтобы сказать об этом кому-нибудь еще.
Но сейчас Сайида была рада. Она упала перед Фахимой на колени и схватила ее пухлые руки вместе с иглой, нитками и остальным. Фахима удивленно и польщенно улыбнулась.
— Младшая мать, — промолвила Сайида, — Фахима, можешь ли ты мне помочь?
— Ты знаешь, дитя, что я всегда стараюсь помочь.
Сайида с усилием сглотнула. Быть может, не следовало делиться этой тайной. Но она не могла нести ее одна. Она была слишком тяжкой.
— Фахима, Марджана здесь. Маймун запретил мне видеться с ней. но как я могла прогнать ее? Она ранена; она нуждается во мне. Я не могла вытолкать ее прочь.
Фахима не тратила времени на ерунду.
— Ранена? Как?
Сайида закусила губу.
— Кто-то пытался убить ее. Но дело не в этом, — торопливо продолжила она. — Это довольно быстро пройдет. Это… она любит его, а он хочет ее смерти.
— Она пыталась убить кого-то, кого он любит?
Сайида смотрела на нее, моргая, как круглая дура.
Фахима покачала головой. Она выглядела не более умной, чем всегда: круглая, уютная, чуть простоватая женщина, к которой приходят, когда хотят спокойствия, уюта или понимания без расспросов. Она сказала:
— Аллах дает каждой женщине того мужчину, которого она заслуживает. Даже Рабыне Аламута.
— Ты знаешь?
— Малышка, — ответила Фахима, — мой разум не самый быстрый в мире, но иногда этого и не нужно. Когда я вышла замуж за твоего отца, он поделился со мной некоторыми своими тайнами. И это была одна из них.
— Так ты поможешь?
— Разреши мне взглянуть.
— Ах, бедное дитя, — промолвила Фахима, склонившись над спящей ассасинкой. Вместе они перенесли ее в комнату Фахимы, вымыли и переодели в старую одежду Лейлы, и унесли запачканные кровью тряпки, чтобы сжечь. Спящая, с дивными волосами, заплетенными в косу, Марджана выглядела такой невинной, слишком юной и хрупкой, чтобы нести столь страшный груз смерти.
— Не такое уж бедное, — возразила Сайида, — и совсем не дитя.
Хасан пытался вырваться у нее из рук. Она отпустила его и позволила ему свернуться возле Марджаны. Казалось, он знал, чего ждут от него: он вел себя тихо, и хотя не мог устоять перед винно-красной косой, но все же тихонько играл только самым ее кончиком.
– 'Джана, — четко произнес он. — 'Джана.
Сайида зажала ладонями рот. Фахима была менее потрясена. Она подхватила его на руки.
— Его первое слово, Сайида! Самое первое! О, маленький принц!
Маленький принц явно проявлял недовольство.
– 'Джана! — настойчиво требовал он.
– 'Джана, — вздохнула Сайида, когда Фахима вернула Хасана туда, куда он так рвался. — Его первое слово, и я даже не могу сказать об этом его отцу.
— Будут и другие, — успокоила ее Фахима. — Ты побудь здесь с ним, а я присмотрю за всем остальным.
— Но… — начала было Сайида.
