— Царевна лягушка, — начал я, — прекрасно понимает, что не пировать надобно, когда в государстве беда творится, и заморская убийца каждую ночь учиняет расправу над красной девицей. Потому вместо того, чтобы готовить государю блюдо славное, лягуха наквакала нам свой план безотказный, как же уничтожить вражину чужеземную. Сварить для этого надобно суп из самых красивых грибов, растущих в лесу у городской стены.
Царь понимающе кивнул. Отлично, а теперь пора переходить к самому главному. К ночному происшествию и ловле вампира на живца. Договорились мы с Милли, что она изобразит себя мертвую, ляжет под забор. А рядом устроился Иван, царевич который, с котлом поганого супа. Я выступал в той же роли, что и сейчас, болтуна уговаривающего.
Наша старая знакомая не заставила себя долго ждать. Завидев странную сцену, она на мгновение замерла, не зная, что и делать… А я действовал по заранее приготовленному Иваном Дураковым сценарию. Пожаловался я, что покусанный давеча программист (не думаю, что девица, не разбирающаяся в аурах, заметит обман) с наступлением темноты обнажил сверкающие клыки да выпил кровь наследницы Кощеевой, а остатки сцедил в котел, суп приготовил и теперь по ложечке вкушает-смакует. Жадная до крови Милли вампирша, как и следовало ожидать, оттолкнула новообращенного в платье из мешка и набросилась на отраву.
— Как известно, отведавший бледной поганки уже никогда не поднимется на ноги, — закончил рассказ о ночном происшествии я, для пущей убедительности добавив: — даже кровопийцы.
— Что ж, — улыбнулся Горох, — мудра ваша царевна, коли такой способ избавления придумала.
Я умолчал о кое-каких деталях разговора с лангсуяр, которые не совсем кстати пришлись бы в летописи тридесятого государства. Например, не стоило упоминать о несказанной радости лангсуяр, когда она узнала про обращение Ивана Дуракова. Я и сам не понимаю, какая в этом корысть для заморской кровопийцы. Но, думаю, это и станет одним из основных ключей при раскрытии лесоморского скандала.
Невесты старших братьев Ивана-царевича, как и вчера, принялись говорить неприятные вещи не только о младшем сыне Гороха, но и о лягушке. Мол, беспомощна она, брат ее (то бишь, я) за нее только и радеет. Конечно, такой никчемной царевне одно место: рядом с мягкосердым ни на что не способным Иваном, поэтому царь и прав, раз хвалит меньшого и его подозрительную компанию. Не забыл боярин Савелий вставить и свое слово о замотанных в бумагу плодовых деревьях, а купец Фрол добавил о перекопанных корнеплодах. В ответ боярин извлек откуда-то один из разыскных плакатов и предложил найти десять отличий. Однако чей-то вопль: 'Так на плакате ж не чёрт рогатый намалеван! — спас меня.
— Ах, — на этот раз принялся слово молвить сам Иван-царевич, — жаловаться все мы умеем. Могу и я припомнить детские шалости старших братьев, из-за некоторых мне было до боли обидно да досадно. Но я царевич, и не подобает мне вспоминать дурное о братьях, повзрослевших и осознавших свои ошибки. Один из них станет завтра наследником и, думаю, через много лет — достойным государем. Что ж касается шуточек во садах да огородах, это я отправил Ивана-дурака сотворить глупости в ваших владениях. Зачем мне брать грех на душу и лгать?
— Вот! — встрепенулась Фёкла. — Наемника отправил, чтобы мне помешать! Вестимо, о троне задумывается Иван, коли нас, более его жабы на престол претендующих, гнобит!
— Именно! — подхватила ее коллега по несчастью Маруся. — Не достоин он престола царского, раз такими методами промышляет, девиц невинных тыквами пугает, и бумагой дерево обматывает! Глупый будет царь и недалекая его жена, которая и дитя ему родить не в состоянии, потому что…
Девица зарделась, видимо, представив первую брачную ночь царевича и лягушки.
— Другую цель я преследовал, девицы-красавицы, — потупился Иван-царевич.
Савелий, Фрол, да и остальные присутствующие внимательно слушали каждое слово младшего сына Гороха. Признаюсь честно, и я был поражен речью молодого человека. Как же он прав!
— Царь мой, батюшка, захотел увидеть невест в лучшем свете: заботливыми хозяйками-рукодельницами, добрыми, волшебницами и умницами. Но мы все знаем, что каждая женщина прекрасна. Не надо никаких состязаний, чтобы доказать это. Поэтому Неб, царевич заморский, и посоветовал посмотреть на невест родных братьев в конфликтных ситуациях, когда им волей-неволей придется обнажить свое 'я'. И что мы видим? Невесты ваши, Феофан да Тимофей, ни шить, ни готовить не умеют, ни прислугу найти не в состоянии, что им поможет. Не такая женщина нужна на троне нашего государства. Их стиснутые от злобы зубы скрипят, вот-вот сломаются. Они завидуют царевне, чья служанка не способна ни рубаху сшить, ни грибы правильные собрать. Им нужен трон, чтобы стать выше остальных девиц тридесятого царства…
Смело сказано. Теперь Ивану нашему, царевичу, необходимо будет везде появляться в сопровождении стражи, не то разгневанные невесты старших братьев его в порошок сотрут или шакалам ночью скормят за милую душу.
— Слышу слова не мальчика, но мужа, — восхищался Горох.
— Клевета, государь, вот вам крест, — махал руками Савелий, тыча в сторону младшего царского сына, — любви, чище, чем у моей дочери, нигде не сыщешь! Это его жаба замуж выскакивает, чтобы вновь обрести человеческий облик.
— Именно, — поддакивала Фёкла, решив, что сейчас необходимо объединиться с невестой старшего царевича против общего врага, — как она девицей обратится, так и сбежит из терема царского. А моя верность Тимофеюшке непоколебимой останется.
Младший царевич молча выслушивал все нелицеприятные слова, льющиеся из скверных уст боярина, купца и невест его братьев, вокруг которых образовалась и некая группа поддержки из опричников, попов да бояр.
— Полноте! — прекратил шум царь Горох. — Хватит ссориться накануне свадьбы. Мое мнение таково: если бы вы, Фёкла с Марусей, умели печь, никакой дурак бы вам не помешал. А жаловаться царским невестам на жизнь не подобает. Сильны они должны быть против всяческих неприятностей. Тут мой меньшой сын прав — надо было мне вам на трудности проверку устроить. Осталось у нас одно испытание. Оно и станет решающим. Завтра у нас три свадьбы да пир на весь мир. Самое время для наследниц престола танцевать пред мужьями да гостями.
Маруся и Фёкла переглянулись, довольно улыбаясь — вот где они возьмут свое: не может же жаба болотная лучше них сплясать! В последнем они ошибались. Стоит Анхесенпаамон побороть чары, наложенные Ягой, стоит ей превратиться обратно в женщину лишь для того, чтобы преподнести боярской да купеческой дочерям уроки танца.
