— Так мало. Я надеялся, их окажется больше. Они так упрямо держали оборону, — бледные глаза лорда Рамси блестели. — Вы, должно быть, дико проголодались. Деймон, Алин, позаботьтесь о них. Вина и эля им, и еды, сколько влезет. Скорняк, пусть их ранеными займутся наши мейстеры.
— Да, милорд.
Несколько железнорожденных невнятно пробормотали слова благодарности, и пленники побрели к походным кухням в центре лагеря. Один из Коддов даже попытался приложиться к перстню лорда Рамси, но собаки не дали ему подойти близко, а Элисон отхватила кусочек уха. Кровь струилась у него по шее, но он все же отвесил поклон и возблагодарил милосердие его светлости.
Когда последний из них скрылся из виду, Рамси Болтон улыбнулся Вонючке. Он схватил его за голову, притянул к себе, поцеловал в щеку и прошептал:
— Вонючка, старый дружок. Неужели они и вправду приняли тебя за своего принца? Какие же дураки, эти железные люди. Боги смеются.
— Они просто хотят вернуться домой, ничего больше, милорд.
— А чего хочешь ты, мой ненаглядный Вонючка? — промурлыкал Рамзи так нежно, словно они были любовниками. От него пахло вином с пряностями и гвоздикой, чудесный запах. — За такую доблестную службу положена награда. Я не могу вернуть тебе пальцы, но ведь наверняка есть нечто, что ты мог бы получить от меня. Освободить тебя? Отпустить с моей службы? Хочешь уйти с ними, вернуться на свои унылые острова в холодном сером море, снова быть принцем? Или предпочтешь остаться моим верным слугой?
Словно ледяным клинком провели вдоль позвоночника. Осторожнее, сказал он себе, сейчас очень, очень осторожно. Ему не нравилась улыбка его светлости, не нравилось то, как сверкают его глаза, не нравилась слюна, блестевшая в уголке рта. Это были дурные знаки, и ему доводилось видеть их прежде. Ты никакой не принц. Ты всего лишь Вонючка, Вонючка — жалкая кучка. Скажи ему то, что он хочет слышать.
— Милорд, — произнес он, — мое место здесь, рядом с вами. Я — ваш Вонючка. Я хочу только одного — служить вам. Все, что я прошу… мех вина, это и будет мне достойной наградой… красное вино, самое крепкое из тех, что есть у вас, столько, сколько человек может выпить…
Лорд Рамси рассмеялся.
— Ты не человек, Вонючка. Ты — вещь, которую я создал. Впрочем, будет тебе вино. Уолдер, проследи. И не бойся, я не стану возвращать тебя в темницу, слово Болтона. Мы сделаем тебя псом. Каждый день мясо, и я даже оставлю тебе кое-какие зубы, чтобы его жевать. Спать можешь с моими девочками. Бен, у тебя найдется для него ошейник?
— Я распоряжусь, чтобы его изготовили, милорд, — сказал старый Костлявый Бен.
Старик сделал даже больше. Этим вечером, кроме ошейника, Вонючке досталось потрепанное шерстяное одеяло и половинка цыпленка. За мясо ему пришлось подраться с собаками, но это был лучший ужин со времен Винтерфелла.
И вино… Темное, кислое, но по-настоящему крепкое. Усевшись среди собак, Вонючка напился до головокружения, проблевался, вытер рот и выпил еще. Потом лег на спину и закрыл глаза. Когда он проснулся, одна из собак слизывала рвоту с его бороды, а темные облака неслись по лунному серпу. Где-то в ночи раздавались крики. Он отпихнул собаку, перевернулся и снова заснул.
Наутро лорд Рамси отправил трех всадников по гати на юг сообщить лорду-отцу, что путь свободен. Над Привратной Башней, на месте спущенного Вонючкой золотого кракена Пайка, подняли флаг Болтонов с человеком без кожи. Вдоль дороги из гниющих досок в топкую землю были вбиты деревянные пики: на них гнили тела, багровые и сочащиеся кровью. Шестьдесят три, догадался он, их шестьдесят три. У одного не хватало половины руки. Другой стискивал в зубах пергаментный свиток с печатью, которую так и не сломали.
Через три дня появился передовой отряд войска Русе Болтона, пробравшийся через развалины, мимо строя вселявших ужас часовых — четыре сотни всадников Фреев в синем и сером, наконечники их копий вспыхивали всякий раз, когда солнце появлялось из-за туч. Отряд возглавляли двое сыновей старого лорда Уолдера. Один — дюжий детина, с выдающейся вперед челюстью и огромными мускулистыми руками. Второй — лысый, с алчными близко посаженными глазами, острым носом и редкой темной бородкой, плохо скрывающей безвольный маленький подбородок. Хостин и Эйенис. Он знавал их тогда, когда еще не знал своего имени. Остин, словно настоящий бык: медленно соображающий, но неистовый, если его разозлить, и с репутацией самого свирепого воина из всего потомства лорда Уолдера. Эйенис был старше, злее и умнее, командир, а не боец. Оба — видавшие виды вояки.
По пятам за авангардом следовали северяне, их изорванные флаги трепетали на ветру. Они проходили мимо, а Вонючка разглядывал их. Большинство были пешими, и их было невероятно мало. Он вспоминал огромное войско, которое шло на юг с Молодым Волком под стягами Винтерфелла с изображенным на них лютоволком. Двадцать тысяч мечей и копий, или около того, встало под знамена Робба, но лишь двое из десяти возвращались назад, и то, в основном, люди Дредфорта.
В самой середине колонны, где было больше всего народа, ехал мужчина в броне из темно-серых пластин поверх кроваво-красного стеганого кожаного дублета. Его плечи украшали рондели в форме человеческих голов, раскрывших рты в беззвучной агонии. Розовый шерстяной плащ с вышивкой в виде капель крови ниспадал с его плеч. Длинный плюмаж красного шелка струился с закрытого шлема. Ни одному болотному жителю не уложить Русе Болтона отравленной стрелой, подумал Вонючка. Позади рыцаря скрипела закрытая повозка, охраняемая арбалетчиками, ее тянули шесть тяжеловозов. Шторы из плотного синего бархата скрывали пассажиров от любопытных глаз.
Дальше следовал обоз — громыхающие фургоны, груженные провиантом и награбленной добычей; телеги, полные раненых и калек. А позади — снова Фреи. Не меньше тысячи, а может, и больше: стрелки, копейщики, крестьяне, вооруженные косами и заостренными кольями, вольные всадники, конные лучники, и сотня рыцарей для усиления колонны.
В ошейнике и цепях, снова в лохмотьях, Вонючка с другими собаками следовал за конем лорда Рамси, выехавшего навстречу отцу. Однако когда всадник в темных доспехах снял шлем, Вонючка не узнал этого человека. Улыбка застыла на лице Рамси, его перекосило от ярости:
— Что это такое? Какая-то насмешка?
— Всего лишь предосторожность, — прошептал Русе Болтон, показавшись из-за штор закрытой повозки.
Сходство между лордом Дредфорта и его незаконнорожденным сыном почти не угадывалось. Чисто выбритый, ровная кожа, обычные черты, не красавец, но и невзрачным не назвать. Хотя Русе случалось участвовать в битвах, заметных шрамов они не оставили. Ему было далеко за сорок, но лицо сохранило гладкость, едва ли на нем нашлась бы даже пара морщин, свидетельствующих о возрасте его обладателя. Очень тонкие губы, казалось, совсем исчезали, если он сжимал их. Что-то в его облике наводило на мысли о вечности и неподвижности: на лице Русе Болтона гнев и веселье выглядели одинаково. Единственное, что говорило о его родстве с Рамси — глаза. У него глаза изо льда. Вонючка задался вопросом, а плакал ли Русе Болтон хоть когда-нибудь? И если да, замерзают ли слезы у него на щеках?
